На протяжении последних столетий Балканский полуостров был одним из самых напряженных мест в Европе. События недавнего прошлого показали, что с репутацией «порохового погреба Европы» Балканам еще не скоро предстоит проститься. События, ранее происходившие с южными славянами и сейчас происходящие на территории бывшей Югославии, не могут оставаться без внимания России. И вряд ли какое-либо другое государство Европы имеет такое же моральное право и обязательство участвовать в судьбе южнославянских народов и их соседей. Причин для этого имеется масса, но все они укладываются в одно направление. Балканский полуостров всегда был сферой неотъемлемых интересов и влияния, сначала Российской Империи (решающую роль играли православие), затем Советского Союза (часть советского лагеря) и Российской Федерации. Не стоит забывать при этом и о кровных связях наших народов.

На данный момент анализ событий 90-х годов на постюгославском пространстве, имеет особое значение. В этот период было наглядно продемонстрировано, насколько кардинальны изменения, произошедшие на мировой политической арене. Именно эти события, возможно, впервые поставили Россию перед фактом упадка ее международного влияния, и ярко продемонстрировали «политику двойных стандартов», проводимую США, после исчезновения двухполюсного мира.

Объектом данной работы является государственное пространство, на котором к концу 80-х годов существовало государство Югославия. Предметом – национальные, государственностроительные, общеполитические процессы, происходившие на этом пространстве.

Первый временной этап, с которого мы начинаем нашу работу – это период распада Республики Югославия, который приходится на самое начало 90-х годов. Заключительный момент связан с завершением Косовского кризиса и значительными изменениями в самой Югославии, которые приходятся на рубеж тысячелетий.

Работы, вызванные событиями в Югославии, стали появляться сразу же с начала кризиса. В них можно выделить два направления. Во-первых, это газетные публикации, излагающие лишь описание событий в хронологическом порядке, без их анализа и оценки. Или данные, носящие сенсационный характер, информация в которых носит достаточно сомнительный характер и нуждается в подтверждении официальными источниками.

Во-вторых, эти события подтолкнули к ряду публикаций специалистов-славяноведов. Появляется масса обзоров, в которых речь идет об истории и причинах межнациональных столкновений. Стоит особенно отметить статьи специалистов по Югославии и Восточному вопросу В. Н. Виноградова и И.И. Лещиловской. В статье В.Н. Виноградова «Об исторических корнях «горячих точек» на Балканах» сравниваются события региона периода Первой мировой войны с событиями начала 90-х годов. Автор приходит к выводу, что превратиться вновь в «пороховой погреб» всего континента Балканы не могут по причине отсутствия военно-политических группировок и взрывоопасной атмосферы на континенте в целом[1]. В статье И. И. Лещиловской «Исторические корни югославского конфликта» анализируются события со времени появления Славян на Балканах до окончания второй мировой войны – период различных вариантов оформления Югославянского государства[2].

В статье В. Вуячича и В. Заславского «СССР и Югославия: причины распада» сопоставляются и анализируются события начала 90-х годов – период распада СССР и СФРЮ. По мнению авторов, структурные факторы югославского кризиса связаны с коммунистической национальной политикой. Эта политика способствовала интеграции национальностей в период быстрой индустриализации и экстенсивного экономического роста, но она же породила этническую мобилизацию в условиях экономического кризиса 1980-х годов, «этнизацию власти» в республиках и неспособность федерального центра к проведению широких реформ[3].

С. Востриков в работе «Балканский узел: истоки и уроки» рассматривает историю вопроса с момента расселения первых славянских племен на Балканском полуострове и до фактического распада Югославии[4]. В свою очередь Т. Замятина и Н. Калинцев в работе « Косово между войной и миром» более подробно рассматривают период с момента смерти И.Б.Тито и до военной агрессии НАТО 1999 года[5]. А вот социально-экономические, культурные причины возникновения конфликта остались без внимания.

Наибольшее количество публикаций посвящено Косовскому кризису. В.Б. Пастухов в статье «Балканский синдром: история болезни» полагает, что мир оказался недоосмыслен во всей его современной сложности. В критический момент не нашлось ни одной идеи, которую реально можно было бы принять за основу при поиске решения его проблем. По его мнению, то, что НАТО творило на Балканах, — агрессия по форме и акт отчаяния по существу[6]. Из-за отсутствия времени идеологическое обоснование и запад, и восток Европы предпочли позаимствовать из исторических архивов. Атакуя сербов, НАТО фактически следовало доктрине Вудро Вильсона о праве наций на самоопределение. Россия оставалась приверженной традиционному панславизму. Обе концепции являются, во-первых, глубоко утопическими, а во-вторых, бесконечно далекими от реальных нужд сербов и косовских албанцев, ибо обслуживают эгоистические интересы крупных держав[7].

Е. Ю. Гуськова в статье 1999 года «Кризис в Косове. История и современность» приходит к выводу, что военный путь решения проблемы расширения автономии Косово, предложенный западными странами, оказался нерезультативным. Мировое сообщество вынуждено искать новые варианты урегулирования кризиса, самым эффективным из которых, на ее взгляд, является путь продолжения переговоров, каким бы долгим и многотрудным он ни был[8].

В.А. Кременюк в статье «Россия — США: первые уроки балканского кризиса 1999 г.» говорит о том, что военная агрессия НАТО против Югославии свидетельствовала об окончании одного периода в развитии международной обстановки и о наступлении другого, во многом отличного от предыдущего. Так же подвергся эрозии принцип национального суверенитета и невмешательства во внутренние дела государств. Какими бы отвратительными ни выглядели действия югославского правительства против албанского населения в Косово, это было все же внутреннее дело Югославии и никого больше[9].

Я. Герасимов и А. Темяшов («Косово. Пять лет спустя») анализируя ситуация в Косово после кризиса, отмечают необходимость глубокого и всестороннего анализа, как самого косовского конфликта, так и процесса его мирного урегулирования, с тем чтобы вычленить проявившиеся тактические и системные просчеты, наметить пути адаптации существующих механизмов разрешения косовской проблемы к принципиально новой ситуации в крае[10].

Вполне естественно, что и на данный момент комплексные отечественные исследования по этой проблеме отсутствуют, тем более монографические. Но, тем не менее, некоторые работы можно выделить. Прежде всего, это статьи В.К. Волкова и, прежде всего «Трагедия Югославии». Несмотря на то, что вышла она в 1994 году, в ней объективно беспристрастно рассматриваются события, вплоть до современных для автора. Наиболее значительны для анализа кризиса на постюгославском пространстве труды руководителя Центра по изучению современного Балканского кризиса Л. И. Гуськовой. В них она анализирует истоки конфликтов, подробно рассматривает события с начала 90-х годов до Косовского кризиса. Описывает этнические и религиозные противоречия, дает правовую оценку действиям НАТО, оценивает роль России в процессе урегулирования балканских конфликтов.

При изучении проблемы возможно привлечение широкого круга источников: прежде всего это документы, непосредственно отражающие развитие событий в бывших югославских республиках – это официальные документы вновь образовавшихся государств, программные и текущие документы партий, международные документы, призванные урегулировать положение на постюгославском пространстве и многие другие. Эти материалы опубликованы в сборнике документов «Современная история Югославии в документах» в 2-х томах. В нем представлены документы первой половине 90-х годов, отражающие кризис федерации, распад СФРЮ и гражданскую войну на территории бывшей Югославии. Первый том посвящен 1990 – 1992 гг., второй - 1992 – 1993 гг. Помимо этого, в качестве источников можно рассматривать делопроизводственные документы международных организаций, а именно Резолюцию 1244(1999), принятую Советом Безопасности на его 4011 заседании 10 июня 1999 года, делопроизводственные документы центральных государственных учреждений Российской федерации, представленные Стенограммой Внеочередного заседания Государственной Думы РФ от 27 марта 1999 года и Заключения Комиссии по международно-правовой оценке событий вокруг Союзной Республики Югославии.

Существующая опубликованная источниковая база и отсутствие комплексных монографических работ в отечественной историографии делает возможным предположение в научной актуальности подобного исследования.

Целью работы является исследование сложнейших процессов социально-экономического, политического, культурного развития на постюгославском пространстве. Задачами – проанализировать внутренние и внешние причины распада; охарактеризовать обострение межнациональных противоречий, вызванных распадом СФРЮ; проанализировать боснийский и косовский кризисы и их последствия для народов, живущих на постюгославском пространстве.

Глава I. Причины распада СФРЮ и формирование самостоятельных государств

§ 1. Истоки противоречий

Трагические события, развернувшиеся в последние десятилетие XX века на территории бывшей Югославии, подтвердили печальную славу Балкан как порохового погреба Европы.

Эти территории с VI веке н.э. населяют южнославянские народы, которые с раннего средневековья оказались на стыке трех глобальных религий и трех цивилизаций. Проживая на относительно небольшой территории, все эти народы постоянно мигрировали, неоднократно менялись и перемещались границы их расселения. Подобные географические условия явились одной из причин появления противоречий.

Однако первоначально противоречиям подобного рода отводилась второстепенная роль. На первое место ставились стремления всех южнославянских народов к созданию государственности.

С начала XX в. освободительные процессы на Балканах разворачивались на фоне нарастания соперничества на Балканах двух европейских коалиций великих держав[11].

Превращение Балкан в горячую точку Европы в этот период нельзя объяснить только соперничеством здесь противоборствующих группировок держав. Этот печальный факт стал возможен потому, что борьба держав сочеталась здесь с соперничеством молодых национальных государств, со стремлением буржуазии отдельных стран достичь преобладания на полуострове, занять первое место под балканским солнцем, потеснить соседей[12]. Эпоха первой мировой войны дает тому убедительное подтверждение.

За точку отсчета следует принять Бухарестский мир 1913 г. - своего рода кульминационный пункт балканской самодеятельности, - заключенный при минимальном вмешательстве держав. Победители - Сербия, Черногория, Греция и Румыния - продиктовали побежденной Болгарии свои условия; она лишилась части Македонии, поделенной между Сербией и Грецией, включая порт Каваллу, и Южной Добруджи, отошедшей к Румынии[13].

Две балканские войны (1912-1913 гг.) получили в результате противоречивые результаты: с одной стороны, балканские страны окончательно избавились от османского владычества; с другой стороны между ними обострилась борьба за лидерство в регионе с помощью той или иной великой державы, которые отводили этому региону важное место в своих геополитических планах.

Балканский полуостров должен был служить связующим звеном с азиатскими провинциями Турции, куда устремлялась экспансия Германии. В то же время Россия поддерживала великосербские организации, ставившие своей задачей воссоединение Боснии и Герцеговины с Сербией. Таким образом, Балканы стали ареной борьбы между германо-австрийским альянсом и Россией.

Первая мировая война привела к нарастанию освободительных устремлений южнославянских народов.

Убийство 28 июня 1914 года в Сараево принца Фердинанда членами сербской национальной организации послужило своеобразным детонатором, вызвавшим вспышку мировой волны. Цели Германии в этой войне были достаточно ясно сформулированы в выступлениях 4 августа 1914 года рейхсканцлера Батман-Гольвега в германском парламенте: «Эта война – война германизма против славянства». После I Мировой войны в результате крушения Австро-Венгерской империи возникло Королевство сербов, словенцев и хорватов, которое с 1929 года стало именоваться Югославией.

29 октября 1918г., в условиях начавшегося развала империи Габсбургов, хорватский сабор провозгласил отделение Хорватии, Славонии и Далмации от Австро-Венгрии, вхождение их в суверенное Государство словенцев, хорватов и сербов и признание Народного веча верховным органом власти. Вопрос о форме и устройстве нового государства был отложен, хотя подчеркивалось равноправие словенцев, хорватов и сербов. Загреб претендовал на руководство в новом Югославянском государстве. Но Государство словенцев, хорватов и сербов оказалось нежизнеспособным. Оно просуществовало всего один месяц и два дня. 1 декабря регент Сербии Александр Карагеоргиевич провозгласил создание Королевства сербов, хорватов и словенцев (с 1929 года – Королевство Югославия).

Стремление к государственному объединению сербов, хорватов и словенцев, тяга к созданию общего государства были выстраданы этими народами в условиях многовекового национального угнетения. Однако интеграционные тенденции сопровождались соперничеством Белграда и Загреба в объединительном движении. В основе взаимного недоверия лежало столкновение разных концепций южнославянского соединения — унитарной (великосербской) и федеративной. Но в любом случае идея «трехименного народа» не учитывала интересы македонцев, албанцев и мусульман, живущих на территории будущего государства[14].

Уже при административно-территориальном разделе страны на округа и уезды правительством были обойдены интересы национальных меньшинств. В Воеводине были образованы только сербские органы власти, хотя на ряду с сербами там проживали венгры, румыны, хорваты, украинцы и др. В Хорватии, наоборот, национальным меньшинством оказались сербы, несмотря на то, что они составляли одну треть населения этой страны. В Косово игнорировались права албанцев, в Македонии – македонцев.

В 1918 года не был отработан механизм развития рыночных отношений в новом государстве и не преодолены партикуляристические тенденции буржуазии разных его районов, в том числе Словении и Хорватии. Экономически более сильная словенская и хорватская буржуазия в конкурентной борьбе за югославский рынок одерживала победу над сербской буржуазией, которая в ответ прибегала к насильственным действиям, не дававшим, впрочем, реальных результатов.

В 1929 году в стране произошел монархо-фашистский переворот, укрепивший диктатуру великосербской буржуазии и правящей династии, но так и не устранивший причины межнациональных противоречий[15]. В конечном итоге к началу Второй Мировой войны этнонациональные противоречия достигли небывалой остроты, особенно между сербами и хорватами. Это соперничество переросло в острый этнический и религиозный конфликт в годы второй мировой войны, особенно на территории фашистского, так называемого Независимого государства Хорватии[16].

Во внешнеполитическом плане в межвоенный период усилилась ориентация Белграда на Францию, что вызвало противодействие Берлина. Следствием этого явилось убийство в 1934 году германской агентурой в Марселе короля Югославии Александра и министра иностранных дел Франции Барту (операция «Тевтонский меч»).

В период II Мировой войны наряду и параллельно с мощным антифашистским движением партизан, фактически шла жестокая и кровопролитная гражданская война между хорватами и сербами, а также между сербами и албанцами. Под патронажем Берлина было создано марионеточное хорватское фашистское государство во главе с фюрером Анте Павеличем, проводимым политику геноцида в отношении сербов. Так, только в одном концлагере Ясиновац было уничтожено более 500 тысяч сербов. Наряду с румынами и итальянцами формирования хорватских усташей воевали под Сталинградом и были наголову разбиты Советской Армией.

В то же время, само партизанское движение в Югославии возглавил хорват Иосип Броз, имевший партийный псевдоним Тито. То, что именно он стал после войны признанным лидером страны, несколько ослабило национальные противоречия. В Югославии сформировалась сильная центральная власть, не давшая прорываться национальным выступлениям.

Возникшая после Второй мировой войны «вторая Югославия» создавалась как федеративное государство, состоявшее из пяти государствообразующих наций (сербов, хорватов, словенцев, македонцев и черногорцев), а с начала 60-х годов — из шести наций (за мусульманами славянского происхождения в Боснии и Герцеговине был признан статус этнической группы). Вопрос статуса национальных меньшинств (Албанцы — в Косово, венгры и свыше 20 этнических групп — в Воеводине) на территории Сербии был урегулирован в результате предоставления статуса автономных краев Воеводине и Косово.

Хотя сербы, проживающие в Хорватии, не получили автономии, согласно конституциям «второй Югославии» и Хорватии они имели статус государствообразующей нации в Хорватии. Босния и Герцеговина, долго служившая предметом споров между сербами и хорватами, получила компромиссный статус государства сначала двух, а потом трех народов — сербов, хорватов и этнических мусульман. В рамках федеративного устройства «второй Югославии» македонцы и черногорцы получили собственные национальные государства.

Границы между югославскими республиками, за несколькими исключениями, никогда не были формально утверждены решениями компетентных органов и определялись в основном в соответствии с такими критериями, как бывшая территория деятельности коммунистических организаций, довоенные административные границы, этническое или экономическое целое. Согласно господствовавшей тогда идеологии, считалось, что вопрос о границах не имеет особого значения.

Федеративное устройство «второй Югославии» строилось на основе советской модели: при довольно широких правах этнических групп и федеративных образований основные рычаги власти принадлежали коммунистической партии как главному фактору интеграции государства. Руководствуясь тезисом В.И. Ленина о том, что самым опасным национализмом в многонациональном государстве является национализм большой нации, а национализм небольших наций считается прогрессивным, югославские коммунисты, по мнению Предрага Симича, директора белградского Института международной политики и экономики, непримиримо относились к сербскому и хорватскому национализму, поощряя в то же время национальное сознание небольших этнических групп (македонцев, этнических мусульман, албанцев).

По этой немаловажной причине сопротивление коммунистической власти в Сербии, Хорватии и в других республиках было тесно связано с национализмом, в частности после подавления так называемой «хорватской весны» и «либерализма» в Сербии в начале 70-х годов[17].

Российский автор Е. Трифонов напротив считает, что опорой новой власти были хорваты и боснийские мусульмане. В Хорватию, Боснию и Словению направлялись основные инвестиции, там создавались современные отрасли промышленности. Авиация, военно-морской флот, десант, полицейский спецназ комплектовались из хорватов и боснийцев. Югославские албанцы во времена И.Б. Тито стали своеобразным инструментом внутри- и внешнеполитических игр. Высказываясь в защиту такой точки зрения, Евгений Трифонов в своей статье приводит следующий пример: в Республике Македония албанцы (в 1945 году – менее 20 % населения) были объявлены «государствообразующей нацией», а населением второго сорта стало большинство жителей республики - болгароязычные македонцы. Это решение было связано с постоянными претензиями Болгарии на македонские земли. Албанцы Македонии до самого распада Югославии были самой верной опорой режима И.Б. Тито. В то же время косовские албанцы непрерывно боролись за выход из состава Сербии, за что подвергались репрессиям. В противовес своим македонским соплеменникам косовары симпатизировали сталинскому режиму Энвера Ходжи, находившемуся в состоянии «холодной войны» с Белградом[18].

После того как в начале 70-х годов буквально по всей Югославии прокатилась волна националистических беспорядков, Тито изменил конституцию, фактически приравняв автономии в составе Сербии – Косово и Воеводину – к союзным республикам. Таким образом, получив власть в косовской столице Приштине, албанцы стали просто выживать сербское население. За 15 лет процент сербов сократился с 26 до 9 %[19].

В конституции 1974 года были отражены многочисленные требования националистических движений конца 60-х годов. Республики получили суверенитет, а все федеральные образования обрели широкие полномочия в ущерб союзной власти. Исключением явилась Сербия, взаимоотношения которой с автономными краями в ее составе стали асимметричными ей в ущерб. К примеру, представители краев избирались в республиканский парламент, а законы и органы власти республики имели ограниченное действие на территории краев (к тому же имевших своих представителей в союзном парламенте)[20].

В мае 1980 года умер И.Б. Тито. После его смерти в Югославии не нашлось лидера, способного также жестко управлять страной. Стали набирать силу центробежные процессы.

Первый вызов политическому балансу «второй Югославии» бросили албанцы в автономном крае Косово на юге Сербии. Население края примерно на 90 процентов состояло из албанцев и на 10 процентов из сербов, черногорцев и других народов[21]. В апреле 1980 года подавляющее число албанцев приняло участие в демонстрациях, требуя статуса республики для края. Волнения в Косово стали происходить практически непрерывно (1981, 1985, 1989 годы). Самые сильные, с кровопролитием, были весной 1981 года. Белград назвал их «контрреволюцией»[22]. Было сменено все руководство автономного края. Репрессивные меры достигли небывалых размахов, каждый день сообщали о раскрытии нелегальных групп, имевших общую цель – подрыв единства Югославии и присоединение Косово к Албании.

Однако репрессивная политика не помогла. Озлобленные албанцы создали для живущих в крае сербов нетерпимую обстановку. В итоге сербы массами стали покидать свои дома и уезжать из Косово. Власть на местах пыталась представить дело как «обычную миграцию» населения. Стали раздаваться требования наказать албанцев, ограничить их национальные права и экономическую помощь.

Неспособность союзной власти найти надежное политическое решение этого вопроса, отрицательное отношение местных албанских властей к сербам в Косово, а также недовольство общей ситуацией в стране стали причиной все более заметной неудовлетворенности сербов конституционными решениями 1974 года. В середине 80-х годов эти настроения стали очевидными среди интеллигенции и в средствах массовой информации Сербии.

Стоит обратить внимание на документ, который появился в 1985 году. Речь идет о меморандуме Сербской Академии Наук. Академики доказывали, что из всех народов, населявших Югославию, сербы оказались самым обделенным по вине того же хорвата И. Б. Тито. «Меморандум» академиков был раскритикован тогдашним сербским руководством во главе с Иваном Стамболичем. В результате острой политической борьбы И. Стамболич был повержен. Косовский кризис породил ответную этническую мобилизацию среди сербского населения. Этот процесс поощрялся новым авторитарным лидером Сербии Слободаном Милошевичем, который пришел к власти в 1987 г. Выбранный Милошевичем курс на мобилизацию (не имевший прецедента в истории коммунистической Югославии) привел к жесткому подчинению сербских автономных краев (Косово и Воеводины) республиканским властям. Фактически произошел отказ от традиционной национальной политики. Это изменило этнический баланс в рамках югославской федерации и вызвало ответную этническую мобилизацию в других республиках, особенно в Хорватии и Словении[23]. В ответ на это среди албанцев начались волнения, которые были подавлены югославской армией, костяк офицерского корпуса которой составляли сербы[24].

Во второй половине 80-х годов эта политика С. Милошевича была положительно воспринята подавляющим большинством сербского общественного мнения, интеллигенцией и представителями церкви. Политика нового сербского руководства не встречала, однако, одобрения в остальных югославских республиках, в частности в Словении, где подозревали Сербию в претензиях на доминирующую роль в Югославии.

Такая позиция политических кругов Словении формировалась под влиянием все более настойчивых требований связать будущее этой республики со странами Центральной Европы, в первую очередь с Австрией и Германией, а не с Югославией. В конце 80-х годов в некоторых словенских средствах массовой информации появился популярный лозунг «словенской Швейцарии в пределах объединенной Центральной Европы», что представлялось альтернативой жизни республики в рамках Югославии, раздираемой национальными и многими другими проблемами.

Хорватское руководство вначале реагировало на это сдержанно, опасаясь нового взрыва хорватского национализма, поддерживаемого не только в стране, но и реваншистской хорватской политической эмиграцией, а также клерикалами. Многочисленное сербское население, составляющее в Хорватии более 12 процентов, испытывало возрастающий страх в связи с проявлениями хорватского национализма и болезненными воспоминаниями о массовых злодеяниях хорватских националистов-усташей во время второй мировой войны[25].

Таким образом, совершенно очевидно, что конфликтные ситуации, имевшие место в конце XX века имеют глубокие исторические корни, более того, обусловлены всем ходом развития югославянских народов. События до начала XX века не окрашены серьезными межславянскими войнами, потому что на повестке дня в этот период стоял вопрос создания собственной государственности, и в этом балканские народы были союзниками. Когда они получили возможность выхода из-под власти Турции и Австро-Венгрии, начинаются Балканские войны. Нельзя сказать, что создание первой Югославии сопровождалось полным единодушием. Основными соперниками за первенство становятся сербы и хорваты, интересы многих других народов, проживавших на данной территории, также не учитывались. Особенно ярко проявились национальные противоречия в годы второй мировой войны (усташский режим в Хорватии). Послевоенная Югославия сдерживалась коммунистическим режимом и волей И. Б. Тито. С распадом этой системы, накопившиеся обиды и нерешенные противоречия должны были заявитить о себе с максимально силой.

§ 2. Распад социалистической системы и первые демократические выборы

Значительное влияние на развитие внутриполитической ситуации в Югославии, оказали кардинальные перемены, происходившие в СССР и в странах Восточной Европы.

Во второй половине 80-х годов начавшаяся в Советском Союзе «перестройка» служила и фоном, и катализатором событий во всех странах Восточной Европы. Как и повсюду, в Югославии она имела двоякие последствия: с одной стороны, подпитывала иллюзии о возможности реформирования коммунистической системы и построения «социализма с человеческим лицом», а с другой — подрывала монопольное положение коммунистических партий и других несущих конструкций существовавших режимов[26].

«Бархатные революции» 1989 г. в ряде стран Центральной и Юго-Восточной Европы ускорили политические процессы в Югославии, которые развивались в том же направлении. Однако здесь они оказались неразрывно связанными с национальными противоречиями, что придало событиям совершенно особый характер.

Начало новому этапу в истории Югославии, приведшему в конечном итоге к распаду страны, положил состоявшийся 20 – 22 января 1990 г. в Белграде XIV Внеочередной Съезд СКЮ, которому суждено было стать последним. На нем делегаты Словении и Хорватии заявили о независимости своих Союзов коммунистов и покинули съезд. В итоге СКЮ лишился руководящих органов и распался на независимые республиканские организации. Распад единого СКЮ стал предвестником дезинтеграции федерации. Хотя ее органы продолжали функционировать, их власть на местах неуклонно сокращалась, а центр тяжести политического руководства окончательно переместился в республики, где власть перешла к соответствующим этнократическим кланам. Одновременно обострились отношения между республиками. Так, на рубеже 1989—1990 гг. в ответ на ряд антисербских акций словенского руководства последовал бойкот словенских товаров в Сербии.

Весь 1990 г. был заполнен подготовкой и проведением выборов на многопартийной основе, а также первыми шагами вновь избранных республиканских парламентов. С начала года повсеместно стали возникать новые политические партии, преимущественно на национальной основе.

В апреле 1990 г. состоялись выборы в Словении и Хорватии. В обеих республиках коммунисты потерпели поражение. В первом случае к власти пришла «Демократическая оппозиция Словении» (ДЕМОС), хотя председателем президиума Словении был избран старый коммунистический функционер М. Кучан, во втором Хорватское демократическое содружество» (ХДС), а его лидер Ф. Туджман, в прошлом генерал титовской службы безопасности, стал председателем Президиума Хорватии. Следует подчеркнуть, что в обеих этих республиках вновь установилась монополия одной партии, хотя и на другой основе, чем при коммунистической диктатуре. Первые же действия Словении и Хорватии были однотипными: вновь избранные органы провозгласили полный суверенитет республик и заявили об изменении их названий (опущено определение «социалистическая») и государственных символов, провозгласили примат республиканского законодательства пepед союзным (федеральным), приступили к формированию своих вооруженных сил. Тем самым был сделан решающий шаг в сторону развала федерации.

Несмотря на сходство действий, различия в условиях привели в Хорватии к тяжелым внутренним последствиям. Еще летом 1989 г., когда из хорватской конституции были исключены положения о сербском языке как языке сербского населения республики, раздались протесты, которые власти постарались приглушить репрессиями. Однако летом 1990 г. так называемая «революция символов», сопровождавшая прокламирование суверенитета Хорватии, где вновь была принята вся та государственная символика, которой пользовались усташи, вызвала у сербского населения негативную реакцию. Эти символы, отражавшие внутреннюю сущность происходивших перемен, нельзя было рассматривать как безобидный театральный реквизит. Их смысл прояснялся шовинистическими антисербскими лозунгами и действиями хорватских экстремистов. По конституции 1990 г. Хорватия провозглашалась государством только хорватского народа (прежде она считалась государством хорватского и сербского народов). Требования сербского населения гарантировать их права путем предоставления культурной автономии были тогда отвергнуты новым хорватским руководством. В ответ в населенной преимущественно сербами Сербской Крайне (центр — г. Книн) была провозглашена своя, республика и принята Декларация о суверенитете и автономии сербского народа. Так возникло сербское ирредентистское движение в Хорватии, которое поставило цель не допустить своего отрыва от Сербии. Эти события наложили отпечаток и на развитие ситуации в других частях страны.

В ноябре — декабре 1990 г. прошли выборы на многопартийной основе в остальных четырех югославских республиках. Наибольшее значение имели выборы в Сербии. Здесь еще летом 1990 г. Союз коммунистов заявил о своем самороспуске и вместе с республиканским Социалистическим союзом трудового народа создал Социалистическую партию Сербии (СПС). Выборы проводились, до новой конституции принятой в сентябре. Предвыборная борьба, в которой приняли участие десятки партий, отличалась напряженностью и накалом страстей. Проявившиеся сепаратистские тенденции в Словении и Хорватии давали повод строить политические программы на противопоставлении им линии сохранения целостности страны. СПС, возглавляемая С. Милошевичем выступила с критикой долголетней деятельности старого коммунистического руководства во главе с Тито, обвиняя его в том, что оно довело страну до дезинтеграции и кризиса. Она сделала упор на подчеркивании прав человека и демократических свобод, ориентации на рыночную экономику и выдвинула лозунг «Сильная Сербия в сильной Югославии». Итоги выборов принесли ей три четверти мест в скупщине (парламенте), а е лидер С. Милошевич стал Председателем Республики Сербия.

Сходные результаты дали и проходившие одновременно выборы в Черногории. Только здесь Союз коммунистов (СК) сохранил свое старое наименование, хотя его программные цели претерпели существенное изменение. СК Черногории шел на выборы под лозунгами построения общества гражданских свобод, эффективной экономики, социальной защищенности и подчеркнуто выступал против национализма и шовинизма. Эта линия принесла ему более двух третей голосов, его лидер М. Булатович стал Председателем Президиума Черногории. Как и в Сербии, здесь сложилась ситуация «многопартийной однопартийности». Позиции же руководителей этих двух республик по многим вопросам строительства новых отношений в югославской федерации были очень близки или даже совпадали.

Итоги выборов в Сербии были с беспокойством встречены в Словении и Хорватии, руководство которых увидело в них подтверждение правильности своих сепаратистских намерений. Преобладающим мотивом комментариев в западных средствах массовой информации были рассуждения на тему «возврата к прошлому», а также сербского «удара по югославскому единству». Начиная с этого времени на Западе стали складываться антисербские пропагандистские стереотипы, отразившиеся впоследствии на развитии политических событий.

Выборы в Боснии и Герцеговине, а также в Македонии принесли разные результаты. В последней ни одна из партий не получила большинства, так что национальная партия (ВМРО — Демократическая партия македонского национального единства), набравшая несколько больше голосов, чем коммунисты, не смогла добиться преобладания в парламенте; президентом же Македонии был избран К. Глигоров, представитель старой политической элиты. Что касается Боснии и Герцеговины, то там выборы прошли практически по национальным партиям и достаточно точно отразили соотношение трех национальных групп в республике. По тому же принципу были выбраны и руководители республики, причем председателем Президиума избрали мусульманского лидера А. Изетбеговича. Сам ход выборов показал возрастание межнациональной напряженности, так что будущее республики, по существу, оказалось связанным с будущим югославской федерации, в первую очередь — с отношениями между Загребом и Белградом[27].

Выборы на многопартийной основе во всех республиках сопровождались принятием новых республиканских конституций, а в ряде случаев — и декларациями о независимости, в которых оговаривался приоритет республиканских законов перед союзными. Итогом стали распад единого конституционного порядка в стране и возникновение параллельных конституционно-правовых систем.

События, происходившие в Югославии вписывались в контекст мировых событий – распад социалистических систем сначала в Восточной Европе, а затем и в СССР. Но парламентские выборы, прошедшие на многопартийной основе имели здесь свои особенности. Конкуренцию коммунистам составили партии, сформированные по этническому принципу и выражавшие национальные интересы. Последним удалось победить в Хорватии и Словении, которые всегда отличались наибольшими в Югославии национальными противоречиями. В Сербии одержала победу Социалистическая партия во главе с С. Милошевичем, человеком давно, отказавшимся от традиционной титовской политики слабого центра и сильных республик. Столкновение было неизбежным.

§ 3. Переговоры о переустройстве югославской федерации

В октябре 1990 года Президиумы Словении и Хорватии выступили с инициативой конфедеративного переустройства страны, а союзный Президиум предложил провести переустройство на основах «современной федерации»[28]. Решение начать переговоры об изменении отношений в югославской федерации было принято на заседании Президиума СФРЮ в декабре 1990. В январе – марте 1991 прошло три заседания Президиума СФРЮ с представителями республик, а также одиннадцать двусторонних встреч руководителей республик. Был рассмотрен ряд различных проектов изменения отношений в рамках югославской федерации. Эти встречи помогли выявлению позиций сторон, но в то же время вскрыли их непримиримость и растущие разногласия. Сербия и Черногория стремились сохранить федерацию; Словения и Хорватия выступали за союз самостоятельных и суверенных государств, обставляя это такими условиями, которые выдавали их явное стремление к выходу из Федерации[29]. Македония, Босния и Герцеговина предложили третий вариант — «Платформу о будущем югославского государства», что было попыткой сблизить два предыдущих предложения при четко выраженной ориентации на конфедеративную модель. Встречи республиканских лидеров показали, что основной целью многопартийных выборов и референдума была не демократическая трансформация югославского общества, а узаконение программ будущего устройства страны, выдвинутых руководителями республик.

В развернувшихся дискуссиях особо важным стал комплекс сербско-хорватских отношений (статус сербского меньшинства в Хорватии, отношение к Боснии и Герцеговине, на часть территории которой претендовали обе стороны). Словенское общественное мнение, стремясь в перспективе связать развитие республики с группой стран Центральной Европы, с 1990 года стало искать решение в выходе Словении из Югославии. Сербия и Югославская народная армия (ЮНА) уже в 1991 году согласились с выходом Словении из Югославии. Однако Словения стремилась стать правопреемником единого государства в результате «разъединения», а не выхода из состава Югославии[30].

Договоренность относительно переговоров президентов югославских республик о будущем Югославии была достигнута в марте 1991 на расширенном заседании Президиума СФРЮ. В марте — июне 1991 состоялось шесть встреч руководителей республик («саммит шестерки»). Предметом обсуждения на последнем «саммите шестерки» стало предложение президентов республики Македонии К. Глигорова и республики Боснии и Герцеговины А. Изетбеговича о преобразовании Югославии в союз суверенных республик, имеющих государственно-правовой статус. Однако, предпринимавшиеся шаги по сохранению Югославии ни к чему не привели. Попытки найти политическое решение кризиса наталкивались на нежелание сторон идти на взаимные уступки. Задавала тон в этом процессе Словения, уже приступившая к формированию собственной армии. Словенские предложения об «асимметричной федерации», в которой две республики — Словения и Хорватия — пользовались бы конфедеративными правами, а остальные составляли бы федерацию, на деле преследовали цель достичь разъединения страны, отмежевания от федерации. Прогрессирующий паралич федеральных органов власти привел к тому, что переговоры вышли на межреспубликанский уровень. Встреча «шестёрки» президентов 6 июня 1991г. только подчеркнула наличие противоречий, особенно между Сербией и Хорватией по вопросу о положении сербского населения в Хорватии[31].

Неудачное окончание межреспубликанских переговоров, нараставшее взаимное недоверие между национальными лидерами, а также между югославскими народами, вооружение населения на национальной основе, создание первых военизированных формирований — все это способствовало созданию взрывоопасной обстановки, приведшей к вооруженным конфликтам сербского населения в Хорватии с хорватской милицией[32].

На переговорах 1991 года участники преследовали различные цели, если ряд республик действительно стремились сохранить федерацию (Македония, Босния и Герцеговина), то другие (Словения, Хорватия) использовали переговоры для легитимации собственных действий, направленных на выход из федерации. Сербия и Черногория стремились к сохранению федерации и сохранению сильного центра. Встречи глав и представителей республик четко дали понять о существующих противоречиях и о неспособности или невозможности решения их мирными средствами.

§ 4. Односторонний выход республик из федерации

Во второй половине 1991 года Словения предпринимала решительные шаги к достижению независимости, определяя тем самым в значительной степени темпы развития югославского кризиса и характер поведения других республик, в первую очередь Хорватии, которая опасалась, что с выходом Словении из Югославии баланс сил в стране будет нарушен ей в ущерб[33]. Первыми о своей независимости заявили Словения и Хорватия. Скупщина Республики Словении 25 июня 1991 на совместном заседании веч, приняла Основные конституционные начала о самостоятельности и независимости Словении «исходя из воли словенского народа, выраженной на плебисците о самостоятельности и независимости Республики Словении 23 декабря 1990 года». По этим основным законам республика Словения являлась «самостоятельным и независимым государством» и в ней переставала действовать Конституция СФРЮ[34].

Страницы: 1, 2, 3