С первых же страниц романа И. А. Гончарова «Обломов» мы попадаем в атмосферу лентяя, праздного провождения времени и некого одиночества. Так, Обломов имел «три комнаты… В тех комнатах мебель закрыта была чехлами, шторы опущены». В самой комнате Обломова был диван, задок которого оселся вниз и «наклеенное дерево местами отстало».

Кругом была напитанная пылью паутина, «зеркала, вместо того чтоб отражать предметы, могли бы служить скорее скрижалями, для записывания на них, по пыли, каких-нибудь заметок на память», - тут Гончаров иронизирует. «Ковры были в пятнах. На диване лежало забытое полотенце; на столе редкое утро не стояла не убранная от вчерашнего ужина тарелка с солонкой и с обглоданной косточкой да не валялись хлебные крошки… Если б не эта тарелка, да не прислоненная к постели только что выкуренная трубка, или не сам хозяин, лежащий на ней, то можно было бы подумать, что тут никто не живет, - так все запылилось, полиняло и вообще лишено было следов человеческого присутствия». Далее перечисляются развернутые запыленные книги, прошлогодняя газета и заброшенная чернильница – весьма интересная деталь.

«Большой диван, удобный халат, мягкие туфли Обломов не променяет ни на что. С детских лет уверенный, что жизнь – вечный праздник. Обломов не имеет никакого представления о труде. Он буквально ничего не умеет делать и сам говорит об этом6 «Кто же я? Что я такое? Пойдите и спросите у Захара, и он ответит вам: «барин!» Да, я барин и делать ничего не умею». ( Обломов, Москва, ПРОФИЗДАТ, 1995, вступительная статья «Обломов и его время», стр.4, А. В. Захаркин).

«В «Обломове» Гончаров достиг вершины художественного мастерства, создав пластически осязаемые полотна жизни. Мельчайшие детали и частности художник наполняет определенным смыслом. Для писательской манеры Гончарова характерны постоянные переходы от частного к общему. И целое заключает в себе огромное обобщение». (Там же, стр. 14).

Детали обстановки не раз появляются на страницах романа. Запыленное зеркало символизирует отсутствие отражения деятельности Обломова. Так оно и есть: герой не видит себя со стороны до приезда Штольца. Все его занятия: лежание на диване и покрикивание на Захара.

Детали обстановки в доме Обломова на Гороховой улице похожи на то, что было в его родительском доме. Такое же запустение, та же неуклюжесть и отсутствие видимости человеческого присутствия: «большая гостиная в родительском доме, с ясеневыми старинными креслами, вечно покрытыми чехлами, с огромным, неуклюжим и жестким диваном, обитым полинялым голубым бараканом в пятнах, и одним кожаным креслом В комнате тускло горит одна сальная свечка, и то это допускалось только в зимние и осенние вечера».

Отсутствием хозяйственности, привычкой к неудобствам обломовцев – лишь бы не тратить денег объясняется то, что крыльцо шатается, что ворота кривы, что «кожаное кресло Ильи Иваныча только называется кожаным, а в самом-то деле оно не то мочальное, не то веревочное: кожи-то осталось только на спинке один клочок, а остальная уж пять лет как развалилась в куски и слезла…»

Гончаров мастерски иронизирует над внешним обликом своего героя, который так идет к обстановке! «Как шел домашний костюм Обломова к покойным чертам его и к изнеженному телу! На нем был халат из персидской материи, настоящий восточный халат, без малейшего намека на Европу, без кистей, без бархата, весьма поместительный, так что и Обломов мог дважды завернуться в него. Рукава, по неизменной азиатской моде, шли от пальцев к плечу все шире и шире. Хотя халат этот и утратил свою первоначальную свежесть и местами заменил свой первобытный, естественный лоск другим, благоприобретенным, но все еще сохранял яркость восточной краски и прочность ткани…

Обломов всегда ходил дома без галстука и без жилета, потому что любил простор и приволье. Туфли на нем были длинные, мягкие и широкие; когда он, не глядя, опускал ноги с постели на пол, то непременно попадал в них сразу».

Обстановка в доме Обломова, все то, что его окружает, носит отпечаток Обломовки. Но герой мечтает об изящной мебели, о книгах, нотах, рояле – увы, только мечтает.

На его запыленном столе нет даже бумаги, чернил в чернильнице тоже нет. И не появятся. Не удалось Обломову «вместе с пылью и паутиной со стен смести паутину с глаз и прозреть». Вот он, мотив запыленного зеркала, которое не дает отражения.

Когда герой познакомился с Ольгой, когда влюбился в нее, то пыль с паутиной стала ему нестерпима. «Он велел вынести вон несколько дрянных картин, которые навязал ему какой-то покровитель бедных артистов; сам поправил штору, которая давно не поднималась, позвал Анисью и велел протереть окна, смахнул паутину…»

«Вещами, бытовыми деталями автор «Обломова» характеризует не только внешний облик героя, но и противоречивую борьбу страстей, историю роста и падения, тончайшие его переживания. Освещая чувства, мысли, психологию в их смятении с материальными вещами, с явлениями внешнего мира, являющимися как бы образом – эквивалентом внутреннего состояния героя, Гончаров выступает неподражаемым, самобытным художником». (Н. И. Пруцков, «Мастерство Гончарова-романиста», Издательство Академии Наук СССР, Москва, 1962, Ленинград, стр. 99).

В главе шестой части второй появляются детали обстановки природы: ландыши, поля, рощи – «а сирень все около домов растет, ветки так и лезут в окна, запах приторный. Вон еще роса на ландышах не высохла».

Природа свидетельствует о коротком пробуждении героя, которое пройдет так же, как завянет сиреневая ветка.

Сиреневая ветка деталь, характеризующая вершину пробуждения героя, как и халат, который он сбросил на время, но который неминуемо наденет в конце романа, починенный Пшеницыной, что будет символизировать возврат к прежней, обломовской жизни. Этот халат является символом обломовщины, как и паутина с пылью, как пыльные столы и наваленные в беспорядке тюфяки и посуда.

Интерес к деталям сближает Гончарова с Гоголем. Вещи в доме Обломова описаны по-гоголевски.

И у Гоголя, и у Гончарова нет бытового окружения «для фона». Все предметы в их художественном мире значимы и одушествлены.

Обломов Гончарова, как и гоголевские герои, создает вокруг себя особый микромир, который с головой выдает его. Достаточно вспомнить чичиковскую шкатулку. Быт наполнен присутствием Обломова Ильи Ильича, обломовщиной. Так и окружающий мир в «Мертвых душах» Гоголя одушествлен и активен: он кроит на свой лад жизнь героев, вторгается в нее. Можно вспомнить гоголевский «Портрет», в котором очень много бытовых деталей, так же как и у Гончарова, показывающих духовный подъем и спад художника Чарткова.

На столкновении внешнего и внутреннего миров, на их взаимовлиянии и взаимопроникновении строятся художественные методы Гоголя и Гончарова.

Роман И. А. Гончарова читается с большим интересом, благодаря не только сюжету, любовной интриги, но и благодаря правде в изображении деталей обстановки, их высокой художественности. Ощущение, когда читаешь этот роман, как будто смотришь на огромное, написанное масляными красками, яркое, незабываемое полотно, с тонким вкусом мастера выписанными деталями быта. Вся грязь, нескладность быта Обломова бросается в глаза.

Этот быт почти статичен. В момент любви героя он преображается, чтобы вновь вернуться к прежнему в конце романа.

«Писатель использует два основных приема обрисовки образа: во-первых, прием детальной зарисовки внешности, окружающей обстановки; во-вторых, прием психологического анализа Еще первый исследователь творчества Гончарова Н. Добролюбов видел художественное своеобразие этого писателя в равномерном внимании «ко всем мелочным подробностям воспроизводимых им типов и всего образа жизни»… Гончаров органически соединил пластически осязаемые картины, отличающиеся изумительной внешней детализацией, с тонким анализом психологии героев». (А. Ф. Захаркин, «Роман И. А. Гончарова «Обломов», Государственное учебно-педагогическое издательство, Москва, 1963, стр 123 – 124).

Мотив пыли опять появляется на страницах романа в главе седьмой части третьей. Это запыленная страница книги. Ольга понимает по ней, что Обломов не читал. Он вообще ничего не делал. И опять мотив запустения: «окна маленькие, обои старые… Она посмотрела на измятые, шитые подушки, на беспорядок, на запыленные окна, на письменный стол, перебрала несколько покрытых пылью бумаг, пошевелила перо в сухой чернильнице…»

На протяжении всего романа чернила так и не появились в чернильнице. Обломов ничего не пишет, что свидетельствует о деградации героя. Он не живет – он существует. Ему безразличны неудобства и отсутствие жизни в его доме. Он как бы умер и окутался в саван сам, когда в четвертой части, в первой главе, после разрыва с Ольгой смотрит как падает снег и наносит «большие сугробы на дворе и на улице, как покрывал дрова, курятники, конуру, садик, гряды огорода, как из столбов забора образовывались пирамиды, как все умерло и окуталось в саван». Духовно Обломов умер, что перекликается с обстановкой.

Напротив, детали обстановки в доме Штольцев доказывают жизнелюбие его обитателей. Там все дышит жизнью в ее различных проявлениях. «Скромен и невелик был их дом. Внутреннее устройство его имело такой же стиль, как наружная архитектура, как все убранство носило печать мысли и личного вкуса хозяев».

Здесь разные мелочи говорят о жизни: и пожелтевшие книги, и картины, и старый фарфор, и камни, и монеты, и статуи «с отломанными руками и ногами», и клеенчатый плащ, и замшевые перчатки, и чучела птиц, и раковины…

«Любитель комфорта, может быть, пожал бы плечами, взгшлянув на всю разнорядицу мебели, ветхих картин, статуй с отломанными руками и ногами, иногда плохих, но дорогих по воспоминанию гравюр, мелочей. Разве глаза знатока загорелись бы не раз огнем жадности при взгяде на ту или другую картину, на какую-нибудь пожелтевшую от времени книгу, на старый фарфор или камни и монеты.

Но среди этой разновековой мебели, картин, среди не имеющих ни для кого значения, но отмеченных для них обоих счастливым часом, памятной минутой мелочей, в океане книг и нот веяло теплой жизнью, чем-то раздражающим ум и эстетическое чувство; везде присутствовала или недремлющая мысль или сияла красота человеческого дела, как кругом сияла вечная красота природы.

Здесь нашла место и высокая конторка, какая была у отца Андрея, замшевые перчатки; висел в углу и клеенчатый плащ около шкафа с минералами, раковинами, чучелами птиц, с образцами разных глин, товаров и прочего. Среди всего на почетном месте блистал в золоте с инкрустацией флигель Эрара.

Сеть из винограда, плющей и миртов покрывала коттедж сверху донизу. С галереи было видно море, с другой стороны – дорога в город». (В то время как у Обломова из окна были видны сугробы да курятник).

Не о таком ли убранстве мечтал Обломов, когда он говорил Штольцу об изящной мебели, о рояле, нотах и книгах? Но герой не достиг этого, «не угнался за жизнью» и вместо ее слушал «треск кофейной мельницы, скаканье на цепи и лай собаки, чищенье сапог Захаром и мерный стук маятника». В знаменитом сне Обломова «казалось бы, Гончаров просто мастерски описал дворянскую усадьбу, одну из тысяч подобных в дореформенной России. В обстоятельных очерках воспроизведены природа этого «уголка», нравы и понятия обитателей, круговорот их обычного дня и всей жизни в целом. Все и всякие проявления обломовсого житья-бытья (повседневный обычай, воспитание и образование, верования и «идеалы») сразу же вместе с тем интегрируются писателем в «один образ» посредством проникающего всю картину «главного мотива» тишины и неподвижности или сна, под «обаятельной властью» которого пребывают в Обломовке и баре, и крепостные мужики, и слуги, наконец, и сама здешняя природа. «Как все тихо… сонно в деревеньках, составляющих этот участок», - замечает Гончаров в начале главы, повторяя затем: «Та же глубокая тишина и мир лежат и на полях…»; «…Тишина и невозмутимое спокойствие царствуют и в нравах людей в том краю». Своей кульминации этот мотив достигает в сцене послеобеденного «всепоглощающего, ничем непобедимого сна, истинного подобия смерти».

Проникнутые одной мыслью, разные грани изображенного «чудног края» благодаря этому не только объединяются, но и обобщаются, обретая уже сверхбытовой смысл одного из устойчивых – национальных и всемирных – типов жизни. Именно жизни патриархально-идиллической, отличительными свойствами которой являются сосредоточенность на физиологических потребностях (еда, сон, продолжение рода) при отсутствии духовных, цикличность жизненного круга в его главных биологических моментах «родин, свадеб, похорон», привязанность людей к одному месту, боязнь перемещения, замкнутость и равнодушие к остальному миру. Гончаровским идиллическим обломовцам вместе с тем присущи мягкост и сердечность и в этом смысле человечность». (Статьи о русской литературе, МГУ, Москва, 1996, В. А. Недзвецкий, Статья «Обломов» И. А. Гончарова», стр. 101).

Именно размеренностью, неторопливостью отмечена жизнь Обломова. В этом психология обломовщины.

У Обломова нет дела, которое было бы ему жизненной необходимостью, он и так проживет. У него есть Захар, есть Анисья, есть Агафья Матвеевна. В доме его все есть, что нужно барину для его мерной жизни.

В доме Обломова много посуды: круглых и овальных блюд, соусников, чайников, чашек, тарелок, горшков. «Целые ряды огромных, пузатых и миниатюрных чайников и несколько рядов фарфоровых чашек, простых, с живописью, с позолотой, с девизами, с пылающими сердцами, с китайцами. Большие стеклянные банки с кофе, корицей, ванилью, хрустальные чайницы, судки с маслом, с уксусом.

Потом целые полки загромождены были пачками, склянками, коробочками с домашними лекарствами, с травами, примочками, пластырями, спиртами, камфарой, с порошками, с куреньями; тут же было мыло, снадобья для чищенья кружек, выведения пятен и прочее, и прочее – все, что найдешь в любом доме всякой провинции, у всякой домовитой хозяйки».

Еще детали обломовского изобилия: «к потолку привешены были окорока, чтоб не портили мыши, сыры, головы сахару, провесная рыба, мешки с сушеными грибами, купленными у чухонки орехами… На полу стояли кадки масла, большие крытые корчаги со сметаной, корзины с яйцами – и чего-чего не было! Надо перо другого Гомера, чтоб исчислить с полнотой и подробностью все, что скоплено было в углах, на всех полках этого маленького ковчега домашней жизни»…

Но, несмотря на все это изобилие, не было главного в доме Обломова – не было самой жизни, не было мысли, все шло само собой, без участия хозяина.

Даже с появлением Пшеницыной пыль окончательно не исчезла из дома Обломова – она осталась в комнате Захара, который в финале романа сделался нищим.

Квартира Обломова на Гороховой улице и дом Пшеницыной – все нарисовано сочно, красочно, с редкой дотошностью…

«Гончаров слывет блестящим бытописателем своей эпохи. С этим художником привычно связывают многочисленные бытовые картины»… (Е. Краснощекова, «Обломов» И. А. Гончарова», издательство «Художественная литература», Москва, 1970, стр. 92)

«В «Обломове» ярко проявилась способность Гончарова почти с живописной пластичностью и осязаемостью рисовать русский быт. Обломовка, Выборгская сторона, петербургский день Ильи Ильича напоминают собою полотна «малых фламандцев» или бытовые наброски русского художника П. А. Федотова. Не отклоняя похвалы своей «живописи», Гончаров вместе с тем глубоко огорчался, когда читатели не ощущали в его романе той особой «музыки», которая в конечном счете проникала собою и изобразительные грани произведения». ( Статьи о русской литературе, МГУ, Москва, 1996, В. А. Недзвецкий, статья «Обломов» И. А. Гончарова», стр. 112)

«В «Обломове» важнейшим из «поэтических» и поэтизирующих начал произведения выступает сама «изящная любовь», «поэма» и «драма» которой, в глазах Гончарова, совпадали с основными моментами в жизни людей. И даже с рубежами природы, главные состояния которой в «Обломове» параллельны зарождению, развитию, кульминации, наконец, угасанию чувства Ильи Ильича и Ольги Ильинской. Любовь героя зарождалась в атмосфере весны с солнечным парком, ландышами и знаменитой веткой сирени, расцветала в знойный летний полдень, исполненный грез и неги, потом гасла с осенними дождями, задымившимися городскими трубами, опустевшими дачами и парком с воронами на обнажившихся деревьях, наконец, оборвалась вместе с разведенными мостами над Невой и все-все засыпавшим снегом». (Статьи о русской литературе, МГУ, Москва,1996, В. А. Недзвецкий, Статья «Обломов» И. А. Гончарова», стр. 111).

Описывая быт, И. А. Гончаров характеризует обитателя дома, Обломова, - его душевную лень и бездействие. Обстановка характеризует героя, его переживания.

Детали обстановки в романе И. А. Гончарова «Обломов» являются главными свидетелями характера хозяев.

Список использованной литературы

1. И. А. Гончаров, «Обломов», Москва, ПРОФИЗДАТ, 1995;

2. А. Ф. Захаркин, «Роман И. А. Гончарова «Обломов», Государственное учебно-педагогическое издательство, Москва, 1963;

3. Е. Краснощекова, «Обломов» И. А. Гончарова», издательство «Художественная литература», Москва, 1970;

4. Н. И. Пруцков, «Мастерство Гончарова-романиста», Издательство Академии Наук СССР, Москва, 1962, Ленинград;

5. Статьи о русской литературе, МГУ, Москва, 1996, В. А. Недзвецкий, статья «Обломов» И. А. Гончарова».