Термин “военный коммунизм” ввел в оборот выдающийся марксистский теоретик А.А. Богданов, причем это понятие он связывал с армией, которую определял как авторитарно-регулируемую организацию массового паразитизма и истребления. В истории России под политикой “военного коммунизма” понимается комплекс чрезвычайных мер реализованных с 1918 по 1920 годы – период оказавший огромнейшее влияние на дальнейшую историю России.

“Военный коммунизм” включал в себя следующие меры: продразверстка, введенная в январе 1919 г., представлявшая собой развитие принципа продовольственной диктатуры и распространившаяся не только на зерно, но и почти на все виды сельскохозяйственной продукции; ускоренная национализация крупной, средней, мелкой промышленности и транспорта; ликвидация товарно- денежных отношений и переход к прямому товарообмену, регулируемому государством; создание уравнительной системы распределения; введение всеобщей трудовой повинности и трудовых мобилизаций как основной формы привлечения к труду.

Режим ХХХХ в мирных условиях пришел в вопиющее противоречие с интересами крестьянства, которое от экономических форм протеста (сокращение посевных площадей) переходило к вооруженным формам борьбы. Вооруженное сопротивление крестьян тамбовской губернии, начатое летом 1920 г. (“антоновщина”), стало катализатором массового крестьянского протеста. Крестьянские формирования действовали на Украине, Урале, в Сибири, Поволжье.

Также сложное положение сложилось в городе. Хозяйственная разруха, остановка предприятий, подрывали основу установившийся власти. На закрытие заводов, сокращение хлебной нормы, угрозу голода рабочие отвечали демонстрациями, а затем и забастовками. Антибольшевистские выступления в городах, вооруженная борьба крестьянства повлияли на настроение армии. 1 марта 1921 г. начался мятеж военных моряков в Кронштадте. Разразился глубокий общественно-политический кризис.

Итогом "военного коммунизма" стал неслыханный спад производства: в начале
1921 года объем промышленного производства составил только 12% довоенного, а выпуск железа и чугуна -2.5%. Объем продуктов, шедших на продажу, сократился на 92%, государственная казна на 80% пополнялась за счет продразверстки. С 1919 года целые районы переходили под контроль восставших крестьян. Весной и летом в Поволжье разразился жуткий голод: после конфискации не осталось зерна. Эмигрировало около 2 млн. Россиян, большинство из них - горожане.

В отечественной историографии проводимая сразу после революции политика оценивается как вынужденная. К примеру, вот что пишет о продразверстке Л.Н.Троцкий в 1922г. : “Советская власть застала не вольную торговлю хлебом, а монополию, опиравшуюся на старый торговый аппарат.
Гражданская война разрушила этот аппарат. Государству ничего не оставалось, как создать наспех государственный аппарат для изъятия хлеба у крестьян и сосредоточения его в своих руках.”[1]

“Военный коммунизм” характеризуется как мера осажденной крепости, а не социалистического хозяйства. Чудовищный спад в промышленности объяснялся диспропорцией в ее отраслях, внесенной империалистической, а затем и гражданской войнами. Чтобы извлечь самые необходимые продукты для воюющей армии и для рабочего класса был создан временный централизованный аппарат, который признавался громоздким и неповоротливым. “Политика изъятия излишков у крестьян вела неизбежно к сокращению и понижению сельскохозяйственного производства. Политика уравнительной заработной платы вела неизбежно к понижению производительности труда. Политика централизованного бюрократического руководства промышленностью исключала возможность действительно централизованного и полного использования технического оборудования и наличной рабочей силы.”[2]

Так же усугубляло положение России отсутствие какой либо помощи с запада, где вопреки ожиданиям так и не разгорелся пожар мировой революции.
Вместо технической и организационной помощи, от туда приходила одна военная интервенция за другой. Зачастую, при рассмотрении этого вопроса, ссылались на письмо Маркса Н.Даниэльсону (1883 г.): “если европейский пролетариат овладеет властью до того, как русская община будет окончательно ликвидирована историей, то в России и община сможет стать исходным пунктом коммунистического развития.” Эффективность военизированной формы организации труда доказывалась быстротой завершения и победным исходом гражданской войны.

Безусловно, подобные высказывания нельзя назвать необосновынными – во многих странах в периоды гражданских войн, локальных и глобальных конфликтов проводилась во многом схожая политика, причем, вне зависимости от существовавшего в них строя (во время Великой Французской революции, в
Германии на протяжении Первой мировой войны). Подобные чрезвычайные меры помогали мобилизировать производственые силы и переориентировать промышленность на военные нужды. С другой стороны, ввиду сложившигося в
СССР строя, объективность советских ученых сомнительна.

В западной историографии сложилось абсолютно противоположное мнение:
“Военный коммунизм” – попытка большевиков воплотить свои программные идеалы. Влияние же военной ситуации на проводимую ими политику считалось малозначительным. В качестве примера можно привести высказывание Р.Пайпса:
“Конечно, в какой-то части политика военного коммунизма вынужденно решала неотложные проблемы. Однако в целом она была отнюдь не “временной мерой”, но самонадеянной и, как оказалось, преждевременной попыткой ввести в стране полноценный коммунистический строй”[3]

Мнение зарубежных ученых не стоит безоглядно принимать как истинное.
Долгое время советское общество было практически полностью закрытым и, в отсутствии доступа к документам, в западном обществе складывались многие, зачастую не верные, стереотипы. Объективность зарубежных авторов также можно подвергнуть сомнению – на многие работы наложила отпечаток ситуация холодной войны. Наконец, ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов военную ситуацию в стране. Любая сила, пришедшая к власти, может осуществлять политику, относительно независимую от положения дел в государстве, только в случае, если она имеет запас финансовых и производственных ресурсов и полностью контролирует ситуацию в стране.
Большевики после революции получили ограниченный запас денег, находящуюся в глубоком кризисе промышленность, интервенцию и гражданскую войну. Ни о какой свободе действий не могло быть и речи.

Новый взгляд на политику 1918-1920 годов сложился в отечественной литературе за последнее десятилетие. Впервые он был выражен Л.А.Коганом в его статье “Военный коммунизм: утопия и реальность” в 1998 г. В ней было высказано мнение о влиянии как ситуации в стране, так и установок партии на политику этого периода. Сегодня этот подход к рассмотрению “военного коммунизма” завоевывает все большую популярность и, несомненно, более объективен. К примеру, вот что пишет А.К.Соколов, уже в 1999 г.: “И все- таки военно-мобилизационная и реквизиционная система периода гражданской войны выросла на сплетении множества факторов. Когда отсутствует четкая программа действий, как было у большевиков («сначала возьмем власть, а потом посмотрим»), то конкретные шаги в той или иной области во многом диктуются складывающейся обстановкой, а из этого затем извлекаются теоретические и идеологические постулаты, привязанные к марксистской доктрине, но часто прямо противоположные тому, что задумывалось в теории.”[4], хотя автор и более склонен к “советской” оценке событий.

Вопрос о причинах и целях проведения политики “военного коммунизма” является “краеугольным камнем” в понимании дальнейшей политики партии в
СССР на протяжении многих десятилетий. Именно поэтому он вызывает многочисленные споры до сих пор. Очередная попытка проанализировать ситуацию в революционной России, понять истинные цели проведения столь жесткой и противоречивой политики, была предпринята и в этой работе.

Для достижения поставленной перед нами цели необходимо рассмотреть как процессы, происходившие в обществе, так и ситуацию, сложившуюся в самой большевистской партии.

Большевистская партия после октября 1917г.

В историографии довольно широко освещается дискуссия В.И. Ленина с т.н. группой “левых коммунистов”. Ранее, причиной этого спора было принято считать проблему заключения Брестского мира, но, после последних исследований, стало очевидно, что это – скорее следствие более глубокого политического конфликта.

«Левые коммунисты» - левооппортунистическая группа, выступившая внутри
РКП (б) с позиций мелкобуржуазной революционности по вопросам внешней и внутренней политики Советского государства и Коммунистической партии в январе 1918. В группе “левых коммунистов” состояли такие знаменитые деятели большевистской партии, как Н. Бухарин, А.С. Бубнов, А. Ломов, Н. Осинский и
К. Радек.

Налицо раскол, произошедший в рядах партии. Так в чем же была причина конфликта между “левыми большевиками” и сторонниками Ленина? Чтобы ответить на этот вопрос необходимо рассмотреть основные тезисы и пункты программ этих политических групп.

Столкнувшись с громадным спадом в промышленности, нехваткой товаров первой необходимости и угрозой голода в стране, Ленин меняет собственные представления о ходе построения коммунизма. Он прекрасно понимал, что без поддержки из вне, на которую Ленин уже перестал рассчитывать, в России, разрушенной войнами и обладающей крайне нестабильной социальной обстановкой, для построения социализма невозможно обойтись без одного, а может и более, промежуточных периодов. Их роль Ленин видел в приспособлении старой экономики к экономике социалистической. Также он отдавал себе отчет в том, что переходный период может затянуться на несколько поколений.

В качестве промежуточного этапа на пути к социализму, Ленин объявляет госкапитализм, ранее бывший одной из предреволюционных форм. В связи с этим было решено приостановить “атаку на капитал” – большинство национализированных предприятий осталось без должного руководства и необходимых для их работы специалистов, что привело к остановке множества заводов, спаду производства, порче и разбазариванию оборудования. Для борьбы с последствиями подобной “красногвардейской атаки” были привлечены к сотрудничеству буржуазные специалисты и предприниматели, работавшие по принципу материальной заинтересованности. Как своеобразный симбиоз рабочих и предпринимателей, создавались государственно-частные тресты. Их совместное руководство вырабатывало программу производства, а товар сдавался государству. Для поддержки подобных предприятий выделялись субсидии.

В сельском хозяйстве было предложено сохранить часть крестьянских имений как индивидуальную собственность, а уже экспроприированные помещичьи, во избежание разбазаривания и дальнейшего обнищания, были объединены в крупные государственные и кооперативные хозяйства. Для получения хлеба от
“частных” имений планировалось наладить товарообмен между городом и деревней, а следовательно товарно-денежные отношения и торговля должны были быть сохранены.

В октябре 1921 г. Ленин писал: "...Товарообмен предполагал ... некий непосредственный переход без торговли, шаг к социалистическому продуктообмену. Оказалось: жизнь сорвала товарообмен и поставила на его место куплю-продажу".[5]

Ленин выступал за независимость отдельных отраслей экономики от тяжелой промышленности. По его мнению, в экономике переходного госкапитализма должны господствовать мелкотоварное производство, легкая промышленность.
Наличие продуктов, необходимых рядовому жителю, было просто необходимо для нормального товарообмена между городом и деревней, построения здоровой экономики. Ленин звал в армию военспецов, призывал учиться у Запада научной организации труда

В отличие от Ленина “левые коммунисты” пропагандировали и активно настаивали на возможности построения коммунизма в сжатые сроки. Они верили в скорую вспышку революций в Европе, которая выведет эти страны на путь построения социализма, что сильно облегчит положение России.

“Левые коммунисты” считали, что социалистическая революция уже есть необходимое и достаточное условие для введения социализма. Необходимо отметить, что теория построения социализма и само его понимание “левыми” достаточно отличались от идеологии Ленина и классики Маркса. По их мнению, подготовка социализма начинается сразу после распада старого хозяйства и падения производственных сил, в то время как, по Марксу, “социализм будучи более высоким этапом развития общества, по сравнению с капитализмом, должен демонстрировать и более высокий уровень производительных сил.”[6]

Само понятие социализма “левыми коммунистами” было искажено, вследствие отождествления общественной собственности с собственностью пролетарского государства, хотя в классическом марксистском представлении, это индивидуальная собственность, организованная в коллективных формах.

Одним из важнейших тезисов программы “левых коммунистов” была концепция
“классовости по происхождению”, отрицавшая возможность построения подлинного социализма нерабочими. Что автоматически, даже в теории, отделяло от политического правления страной многомиллионные массы крестьянства.

Также в их программе предусматривалось налаживание общей обработки земли, путем трудовых сельскохозяйственных коммун; и “переход от товарно-денежных, рыночных механизмов к планомерному государственному распределению продуктов, в том числе и в сфере личного потребления на уравнительных принципах”[7].

Наиболее явно разнятся программы Ленина и “левых коммунистов” в вопросе национализации предприятий. Вторые неверно оценивали роль банков и крупной промышленности в экономике России, полагая, что остальные отрасли неотрывно связаны с ними и полностью от них зависимы. Из этого следовал ошибочный вывод, что завладев ими, большевики автоматически повернут все прочие отрасли промышленности на путь социализма. Реализую данный постулат,
“левые” требовали скорейшей и полной национализации промышленности.

Ленин разделял общественную собственность и государственную, указывая, что простая конфискация имущества может быть лишь отправной точкой для подлинного “обобществления”.

“Левые” же, напротив, отождествляли эти виды собственности, и потому, никаких дальнейших шагов предпринимать не собирались.

Также конфликтным был вопрос о единоначалии и коллегиальности. По мнению
Троцкого: “Выборная коллегия, состоящая из самых лучших представителей рабочего класса, но не обладающих необходимыми техническими познаниями, не может заменить одного техника, который прошел специальную школу и который знает, как выполнять данное специальное дело.”[8] Оппозиция указывала на то, что коллегии служат формой обучения и участия рабочих в управлении производством и составляют основу демократизма, что единоначалие создает оторванность рабочих масс от хозяйственных органов, порождает бюрократизм и т. д. Расхождение по этому вопросу, впоследствии осложненные вопросом о милитаризации труда, продолжались почти до введения новой экономической политики.

Очевидно, что, как следствие из программных разногласий, вытекает и конфликт при заключении Брестского мира. Ленин осознал, что “пожар революции” в Европе может разгореться значительно позже планировавшегося срока, и хотел скорейшего заключения мира, чтобы остановить требующую огромных затрат, от и без того обескровленной революцией страны, войну и начать строительство социализма. “Левые коммунисты”, напротив, свято верили в европейскую революцию, позволившую бы им сократить сроки построения социализма. К тому же, они полагали, что начнется она в Германии, а следовательно, заключение мира и укрепление позиций империалистов ударило бы по силам германского пролетариата. Вот как описывается реакция “левых” после подписания Брестского мира в советской историографии: “Между тем
"левые коммунисты", продолжая борьбу против Ленина, скатывались все ниже и ниже в болото предательства. Московское областное бюро партии, временно захваченное "левыми коммунистами" (Бухарин, Осинский, Яковлева, Стуков,
Манцев), приняло раскольническую резолюцию недоверия ЦК и заявило, что оно считает "едва ли устранимым раскол партии в ближайшее время". Они дошли в этой резолюции до принятия антисоветского решения: "В интересах международной революции, - писали "левые коммунисты" в этом решении, - мы считаем целесообразным идти на возможность утраты Советской власти, становящейся теперь чисто формальной"[9].

Подобный раскол в рядах правящей коммунистической партии породил двойственную и, зачастую, противоречивую политику, ход реализации которой будет рассмотрен далее.

Реализация политики “военного коммунизма”

Во многих работах, посвященных “военному коммунизму” можно встретить два крайне противоположных мнения: одни утверждают о типичности и однообразности этого периода с подобными в Европе, другие – о попытке ускоренного осуществления марксистской доктрины построения социализма. К примеру: “Во всяком случае, военный коммунизм как особый уклад хозяйства не имеет ничего общего ни с коммунистическим учением, ни тем более с марксизмом. Сами слова "военный коммунизм" просто означают, что в период тяжелой разрухи общество (социум) обращается в общину (коммуну) - как воины”[10] Да, действительно, в общем случае “военный коммунизм” – лишь комплекс чрезвычайных мер, но в России ставились задачи как выхода из кризиса, так и построения социализма, а следовательно – вся политика была, напротив, буквально “пропитана” коммунистическим учением, и сама реализация достаточно сильно отличалась от “военного коммунизма” в европе. Поэтому, несомненно, не мог не оказать влияния на ход политики раскол в самой коммунистической партии.

Еще до революции в Российской экономике был существенный перевес тяжелой промышленности. Гражданская война и нужды выросшей с 1,7 до 4,4 млн. Красной Армии способствовали ориентированию развития и восстановления именно на эту отрасль. К тому же, усиления крупной промышленности требовали
“левые коммунисты”, считавшие ее основой экономики. На счет диспропорции в экономике высказывался Троцкий: “При социализме хозяйство будет управляться централистически, и, следовательно, необходимая пропорциональность отдельных отраслей будет достигаться путем строго соразмеренного плана, - конечно, с большой автономией частей, но опять-таки под общенациональным, а затем и мировым контролем”[11]. Между тем, система продразверстки требовала поставки взамен изъятого у крестьянства зерна товаров первой необходимости.
Недоразвитая и разрушенная войной легкая промышленность не могла обеспечить деревню товарами даже на минимальном уровне, что вызывало недовольство и подрыв доверия советской власти в деревне. Отсюда вытекает и борьба с, якобы сохранившим тенденцию к капитализму, “кулачеством”, просто не желавшем расставаться со своим урожаем. Ленин сознавал необходимость перестройки экономики, но, в результате деятельности “левых” как в партии, так и на местах, приоритеты развития были сохранены, что мы и можем наблюдать на протяжении всей истории советского государства.

Совокупность программ одной группы, и многочисленных резолюций оппозиции, давали возможность трактовать волю партии в зависимости от собственных взглядов. Так, проводимая политика зачастую была прямо противоположна декретам Ленинской группы.

К примеру, на VII партийном съезде были приняты программа, предполагающая создание крупных сельских хозяйств, и резолюция, требовавшая прекращения репрессий по отношению к кулачеству, сотрудничества с середняком и осторожности при построении коммун. Не сложно заметить – первая получила, куда большее распространение на практике, что свидетельствует о преобладании “на местах” сторонников “левых коммунистов”.

Также, во многом безуспешно, призывал Ленин приостановить национализацию предприятий. На местах проводилась политика в соответствии с установками “левых, без учета того, что изъятыми заводами зачастую некому было управлять, не говоря уже о нехватке квалифицированных специалистов.
Буржуазный аппарат управления хозяйством был разрушен не только в общегосударственном масштабе, но и на каждом отдельном предприятии.
Для восстановления нормального функционирования промышленности Лениным была объявлена смена курса – фабрикантам, инженерам и бывшим директорам рассылались настойчивые приглашения принять участие в восстановлении экономики. Во многие комитеты были введены представители предпринимателей.
На местах же – напротив – любая инициатива со стороны этих элементов воспринималась крайне негативно. Брать буржуазных специалистов на фабрики еще вынуждала необходимость, а допуск к управлению предприятием всяческих
“заводчиков” был случаем единичным.

Двойственность политики “военного коммунизма” мы можем заметить и в вопросе товарно-денежных отношений, которые формально были сохранены и даже стимулировались сверху, но при этом на практике большинство продуктов и товаров циркулировали в стране по хорошо отлаженным системам продразверстки и уравнительных пайков. Образовался странный симбиоз экономических и командно-административных способов управления. За сохранение подобной сверх централизованной экономики выступали “левые”, поэтому развитие товарно- денежных отношений проходило неравномерно и разными темпами.

Двоякая трактовка партийной программы и просто нежелание выполнять резолюции Ленина доводили до необходимости вмешательства его самого и его ближайшего окружения. Из всего вышесказанного видно, что ленинская концепция госкапитализма не могла быть успешно воплощена из-за возникающего на местах постоянного сопротивления сторонников “левых коммунистов”. Четко выразил свое мнение по этому вопросу Я.В. Свердлов: “По всем практическим вопросам, где следует созидать новые условия работы, мы встречаем сопротивление со стороны меньшевиков, левых эсеров и “левых коммунистов”...
Я не знаю, стоят ли они за защиту Советской власти, ; в принципе они, конечно, - за, но практически...”[12]

Неудивительно, что Ленин подверг “левых коммунистов” острейшей критике.
Уже в мае 1918 г. в газете “Правда” была опубликована его работа “О “левом” ребячестве и о мелкобуржуазности”, в которой он указывал на непонимание
“левыми” перехода от капитализма к социализму и на необходимость скорейшего построения в стране госкапитализма. Хотя летом 1918 г. группа “левых коммунистов” формально прекратила свое существование, их сторонники не были лишены своих руководящих постов, и сопротивление политике госкапитализма продолжалось. Усиливалась продовольственная диктатура, вводится все большая централизация управления хозяйством и милитаризация труда.

Заключение.

Правильное понимание предпосылок и хода проведения “военного коммунизма” является ключом к пониманию политики партии на протяжении последующих нескольких десятков лет. Как мы видели “военный коммунизм” складывался частично под влиянием ситуации в стране, частично по программам раздираемой противоречиями правящей партии.

Особая историческая “ценность” этого периода заключается как раз в том, что он отражает произошедший среди большевиков раскол. Сквозь призму партийного кризиса сравнительно объективно мы можем взглянуть на многие тезисы, публикуемые в советской и зарубежной литературе. К примеру, рассмотрим следующую трактовку истроии: “В то время для партии не была еще ясна действительная причина такого антипартийного поведения Троцкого и
"левых коммунистов". Но как это установил недавно процесс антисоветского
"право-троцкистского блока" (начало 1938 года), Бухарин и возглавляемая им группа "левых коммунистов" совместно с Троцким и "левыми" эсерами, оказывается, состояли тогда в тайном заговоре против Советского правительства. Бухарин, Троцкий и их сообщники по заговору, оказывается, ставили себе цель - сорвать брестский мирный договор, арестовать
В.И.Ленина, И.В.Сталина, Я.М.Свердлова, убить их и сформировать новое правительство из бухаринцев, троцкистов и "левых" эсеров.”[13] Даже не рассматривая ситуацию в стране во время написания этого документа, мы можем усомниться в его объективности, хотя бы потому, что к группе сторонников
Ленина причислен И.В. Сталин. Зная программу построения социализма Ленина, политика, проводимая Сталиным, становиться прямо противоположной ленинским принципам. Еще большая централизация власти, массовые репрессии в отношении недавно приглашаемых военных и гражданских специалистов, милитаризация общества и отождествление общественной и государственной собственности – все это типичная программа “левых коммунистов”. Естественно, говорить о заговоре “левых” против их сторонника просто глупо.

Из всего вышесказанного мы видим всю важность подробного, а главное объективного, рассмотрения периода “военного коммунизма”, т.к. без него невозможно правильное понимание всего последующего периода истории советской России.

Список использованной литературы

1. “Военный коммунизм”: как это было. (По материалам “круглого стола”).М.,1991.
2. Земцов Б.Н. Историография революции 1917 г. Междуный исторический журнал. №2,1999.
3. История всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Краткий курс.

Госполитиздат, 1945. Репринтное воспроизведение стабильного издания 30-40- х годов: М.: "Писатель", 1997.
4. Калягин А.В. “Гражданская война в России 1917-1920”: Учебное пособие.

Самара: Изд-во “Самарский университет”, 2002
5. Кара-Мурза С.Г. "Истоpия госудаpства и пpава России" М.: Издательство

"Былина", 1998 г.
6. Коган Л.А. Военный коммунизм: утопия или реальность// Вопросы истории.1998.№2
7. Пайпс.Р. Русская революция. Ч.2.М.,1994
8. План доклада о новой экономической политике на VII Московской губпартконференции // ПСС Т. 44.
9. Соколов А.К. Курс советской истории. 1917—1940: Учеб. пособие для вузов.

— М.: Высш. шк., 1999.
10. Троцкий Л..Д. Сочинения. Москва-Ленинград, 1925.
-----------------------
[1] Л. Троцкий. Сочинения. Том 12. Новая экономическая политика Советской
России и перспективы мировой революции. Военный коммунизм. Москва-
Ленинград, 1925.

[2] Там же.
[3] Пайпс.Р. Русская революция. Ч.2.М.,1994
[4] Соколов А.К. Курс советской истории. 1917—1940: Учеб. пособие для вузов. — М.: Высш. шк., 1999.
[5] План доклада о новой экономической политике на VII Московской губпартконференции // ПСС Т. 44.

[6] А.В. Калягин “Гражданская война в России 1917-1920”: Учебное пособие.
Самара: Изд-во “Самарский университет”, 2002
[7] А.В. Калягин “Гражданская война в России 1917-1920”: Учебное пособие.
Самара: Изд-во “Самарский университет”, 2002
[8] Л. Троцкий. Сочинения. Том 17, часть 1. Москва-Ленинград, 1926
[9] История всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Краткий курс.
Госполитиздат, 1945.
Репринтное воспроизведение стабильного издания 30-40-х годов: М.:
"Писатель", 1997. Глава VII
[10] Кара-Мурза С.Г. "Истоpия госудаpства и пpава России" М.: Издательство
"Былина", 1998 г.

[11] Л. Троцкий. Сочинения. Том 12. Новая экономическая политика Советской
России и перспективы мировой революции. Военный коммунизм. Москва-
Ленинград, 1925.

[12] А.В. Калягин “Гражданская война в России 1917-1920”: Учебное пособие.
Самара: Изд-во “Самарский университет”, 2002
[13] История всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. Госполитиздат, 1945.
Репринтное воспроизведение стабильного издания 30-40-х годов: М.:
"Писатель", 1997. Глава VII