Философия Техники

знания, выражать их в безличной форме и передавать следующим поколениям.

Первоистоки науки-, ее праформы теряются в Глубине веков. От палеолита до

античности накапливались разрозненные предпосылки науки, еще не

складываясь в целостность и не включаясь как абсолютно необходимый момент

в общественную жизнь. Тот культурный и социально-экономический контекст,

в котором наука уже сложилась и ответила на запросы эпохи, возник в

Европе лишь в позднее средневековье и начале Нового времени.

Именно в то время Ф. Бэкон сформулировал две основные задачи науки:

приумножение знаний и увеличение блага человечества. Вряд ли и сегодня

можно всерьез возражать против этой формулы. Есть много периодизаций в

освещении истории науки, построенных на разных основаниях; Согласно одной

из наиболее свежих периодизаций (А.С. Кравец, 1993 г.), берущих за основу

социокультурные параметры, можно выделить четыре периода социальной

зрелости европейской науки:

Первый — от XV до XVIII в. — романтический, ювенальный. Это время

становления рыночной экономики,«раннего капитализма, первоначального

накопления. Наука перестает быть частным, «любительским» занятием,

становится профессией. Идет десакрализация познавательной деятельности,

возникает опытное естествознание. Отстраивается дисциплинарная структура

науки. Образование впитывает в себя выводы науки.

Второй - классический (XVIII—XIX в.в.), связан с утверждением зрелых

товарно-рыночных отношений, машинного производства, распространением

ставшего капитализма. В это время создаются фундаментальные теории, наука

ветвится и предстает как совокупность специальных теорий. Как правило,

наука становится на службу государству. Престиж ученых в обществе

повышается.

Третий — постклассический период (примерно вторая треть XX в.) — это

тот, когда возникает так называемая «Большая наука», создают основные

теории современного истолкования мира (теория относительности, новая

космология, ядерная физика, квантовая механика, генетика). Идет

фронтальное внедрение научных идей в технические инновации, в

производство и быт.

И, наконец, четвертый — постнеклассический период связан с

развертыванием во всех ракурсах «Большой науки». Он длится поныне. В

познавательном (гносеологическом) отношении он связан с формированием

идей постнеклассической науки. В это время наука, как правило, становится

предметом всесторонней опеки государства, элементом его системы.

Характерным для такого состояния науки является реализация масштабных

проектов, типа атомной или космической программы, организация

международных исследований типа «геном человека» или экологический

мониторинг.

Разумеется, предлагаемая периодизация — это схема. И как всякая

схема она не учитывает многих деталей, порой весьма важных. И все же она

дает общее представление в социально-культурных ступенях выхождения

науки.

Внутренняя организация, структуре пауки являет собой многообразную и

многоликую картину. Два основных полюса характеризуют направленность

научных изысканий: мир природы и мир человека. Естествознание и

обществознание, природоведение и человековедение (гуманитарные науки)

—первое разделение единого, массива научного знания по объекту приложения

своих усилий. В соответствии с этим утверждается первоначальное

разделение наук на естественные и социально-гуманитарные (общественные).

И хотя сами эти термины недостаточно строги, их можно принять для

выявления в первом приближении специфики предметного поля науки.

Разумеется, нельзя закрывать глаза на интенсивное сближение и

взаимопроникновение данных сфер научного видения, но нельзя не видеть их

известной отграниченности, самостоятельности.

Архитектоника современной науки пестра. Классификационных схем

немало. Есть попредметное, «дисциплинарное», расчленение науки. В основу

здесь положены сущностные характеристики тех или иных сторон

действительности, ставшие объектом внимания и предметом изучения

специализированных областей научного знания («формы движения материи» —

по марксистской традиции, «структурные уровни универсума», «ступени бытия

мира» и т. п.). Водной из таких схем фрагментарной системой классификации

наук Е.Д. Гражданников предлагает 20 фрагментов: наддисциплинарные науки,

фундаментальные науки, прикладные науки и т.д. вплоть до («прикладных

науковедческих наук»). Наряду с ветвлением единого научного знания по

отдельным замкнутым крепостям («наукам») возникает иное направление:

концентрация научных тем «по проблемам», предполагающая развитые

междисциплинарные контакты, выражающие единение знания.

Сегодня возникла ситуация, о которой говорил В.И. Вернадский, когда

успешный исследовательский поиск идет не через сусеки отдельных наук, а

через узлы общих проблем.

Дело в том, что наряду со все более дробной дифференциацией наук и

научных направлений идет могучий процесс интегрирования знаний. Возникают

мегадисциплины. Сейчас разные авторы насчитывают от полутора до десяти

тысяч самостоятельных дисциплин. Ученые перестают понимать друг друга,

ибо каждая- из дисциплин — это своя терминология, собственные методики,

автономные исследовательские структуры. Иногда говорят, что природа де

неделима, мы ее делим по рубрикам сообразно своим интересам. Это и так и

не так. Мир целостен, но не монотонен. Он не являет собой безликую,

сплошную, однородную пустыню. Мир целостен и многоцветен,

разнокачественен, обладает богатой внутренней организацией, динамичной и

претерпевающей те или иные метаморфозы. Поэтому дисциплинарная

организация науки оправдана. Но лишь при условии постоянного внимания к

теоретическому синтезу. И в этом процессе особенно важна роль философии,

выполняющей по отношению к духовному миру функции всеобщей генерализации

знаний. Исследователи науки, методологи самой науки (науковеды)

подчеркивают, что передний край науки организован проблемно; по тем

позициям, где идет прорыв, обнаруживается новое, незнакомое раньше.

Проблема человека, глобальные проблемы человечества, проблема общих

оснований Универсума, любая крупная технологическая проблема не могут

быть порознь разрешены одной какой-либо научной дисциплиной. Даже в

учебном процессе, который строится по дидактическим единицам, отвечающим

дисциплинарной структуре науки, невозможно замыкание в рамках локального

учебного предмета. На переднем крае науки ищут и находят, а в обучении

передают информацию о найденном. Однако и там остро стоит вопрос о

проблемном обучении, имея в виду, что проблема — это познавательный

вопрос, ответ на который нельзя найти в наличной системе знаний.

Приведенные формы архитектоники науки взяты в ее отношении к

внешнему миру. Однако система науки, представленной как знание, обладает

определенной внутренней организацией. Современное видение этой внутренней

структуры науки (по В.С. Степину) таково: первое основание членения науки

состоит в выделении в нем эмпирического и теоретического уровня. Они

широко и обстоятельно освещены в литературе.

Эмпирический уровень научного поиска основан на тесном

взаимодействии ученого с исследуемым объектом. Наблюдение, описание,

сравнение, измерение, эксперимент я т.д.— его слагаемые.

Теоретический уровень —это тот, на котором работает мысль уже с

опорой на эмпирические факты, но как бы в некотором отдалении от

непосредственного видения объекта. Построение идеальных моделей,

умственный эксперимент, математическая обработка наличного материала, со

здание теоретических конструкций, претендующих на проникновение к

сущности — все это (как и многое другое) входит в арсенал теоретической

ступени научного поиска. На данном этапе строится образ изучаемого

объекта через систему абстракции, с тем чтобы фиксировать «в чистом виде»

этот объект и процессы его преобразования.

Понятно, что оба этапа могут быть рассмотрены как разделенные лишь

чисто логически. Н реальности они взаимопроникают. Какой бы «факт» не был

зафиксирован, например в ходе эксперимента, он окажется ничего не

значащей пустышкой, если он не включен в теоретическое рассмотрение.

Соответственно теоретические построения лишь «карточные домики» если они

не опираются на добротную эмпирию.

Научные познания устремлены к нахождений законов, т.е. форм знания,

которые выражают наличие в самих вещах устойчивых, повторяющихся,

необходимых связей. Еще И. Кант характеризовал законы, как «правила

необходимого существования». Если та или иная форма знания, претендующая

на статуе науки, таких правил не находит и не фиксирует, то она и не

является наукой.

Ученый должен исследуемый им объект или явление описать, объяснить

(т.е. раскрыть сущность, высветить ее внутренние закономерности) и

предвидеть, указать динамику возможных изменений. В гуманитарных науках

(науках о «духе») наряду с объяснением необходимо еще и понимание.

Понимание по сути дела есть истолкование, интерпретация познаваемого в

соответствии с целями и идеалами человека. Это не что иное, как

взаимопроникновение субъективностей, накладывание на объективные процессы

сети живых человеческих смыслов, обмен идеями, диалог со своими

современниками, с прошлым и будущим.

Наука в своем функционировании и развитии опирается на некоторые

необходимые основания. Современные исследователи (например В.С. Степин)

выделяют следующие основания: идеалы и нормы исследования, научную

картину мара и философские основания науки. Понятно, что они в свою

очередь имеют достаточно сложную внутреннюю организацию. Идеалы и нормы

науки — это те исторически конкретные мыслительные конструкции, которые

очерчивают в понятиях допустимого и недопустимого, желательного и

необходимого сам процесс научного поиска, дают оценку его итогам,

выступают как индикаторы правомерности и истинности исследования. Как

мыслить, как строить эксперимент, как строить отношения в научном

сообществе, как представлять результаты и фиксировать авторство — все это

включено в идеалы и нормы науки.

В современной науке часто применяют понятие «парадигма», введенное

Т. Куном для обозначения совокупности общепринятых идеалов и норм

научного исследования и той картины мира,, с которой согласна основная

масса научного сообщества. Смена парадигм — революционный сдвиг в науке,

выход ее на новые рубежи. С середины нашего столетия обозначился

парадигмальный сдвиг, резкое изменение видения мира и человека. Это

связано с глубинными, подлинно революционными изменениями в науке,

возникновением постнеклассического этапа ее развития; создание

неоклассики.

Одна из главных линий становления данного этапа состоит в том, что в

науку входит аксиологический (ценностный) момент. На месте чисто

объективистского (натуралистического) видения мира видоигается такая

система построения науки, в которой обязательно присутствует в той или

иной мере (не только в космологии, но и повсюду) «антропный принцип».

Суть его, может быть, в резко упрощенном виде состоит в утверждениях

типа: мир таков потен му, что в нем есть мы, любой шаг познания может

быть принят только в том случае, если он оправдан интересами рода людей,

гуманистично ориентирован. Для этого этапа характерен поворот

направленности научного поиска онтологических (сущностных) проблем на

«человекоразмерные» бытийные проблемы.

Классическое естествознание дало традиционный взгляд на мир — «со

стороны». Мир — это одно, а человек, его изучающий, другое. Он не полагал

себя вписанным в природную реальность, полагал себя стоящим «над». Теперь

утверждается взгляд «изнутри», мы — люди — присутствуем во Вселенной,

неотделимы от нее, как и она от нас.

Лишь та наука приемлема, которая обеспечит сохранение и будущее рода

людей, не даст ему исчезнуть, раствориться в холодном бездушном

Универсуме. Наука должна дать средство для предотвращения Апокалипсиса,

обеспечивать выживание человечества, продолжить его историю, уходящую в

бесконечность. Это кардинальная задача современной мировой науки.

В ее свете и научная рациональность сегодня видится иначе. Сегодня

надо искать не просто «объектные» законосообразные истины, а нащупывать

те из них, которые можно соотнести с бытием рода людей. Поэтому сегодня

подчас новую рациональность в отечественной литературе определяют как

«гуманитарный антропоморфизм» (В.В. Ильин).

Идеалы гуманизма органично включаются в состав любого научного

поиска. Наверное, не следует забывать, что еще Платон утверждал на

вершине пирамиды идей не Истину, а Благо.. И достижение Блага людей —это

та сверхзадача науки, которую она должна решать, опираясь на находимые ей

истины* скользящие и расплывчатые, но все же истины. Истина,»е синоним

Блага, но к Благу нет пути помимо овладения, истиной.

Весьма серьезным поворотом в науке стало ее вхождение в так

называемую «постпригожинскую» полосу. С легкой руки Ильи Пригожина

(бельгийского ученого и философа русского происхождения) был отвергнут

однолинейный плоский детерминизм лапласовского типа, было дано новое

понимание взаимодействия «порядка» и «хаоса», показано что нет мира

однозначного причинения, а есть многозначная ветвящаяся древовидная крона

возможных ходов движения Космоса, биосферы и истории.

Известно, что фундаментальным понятием синергетического мировидения

является «нелинейность». Смысл этого пришедшего из математики понятия

состоит в отрицании однозначных решений и признаний вероятностного

развитая тех Или иных систем, в том числе социальных, осуществления

разных, даже противоположных версий грядущего. Развитие через

неустойчивость, «вспышки» в критических точках (точках бифуркации),

обострение ситуации — всё это вошло в арсенал неонеклассической парадигмы

науки. Синергетика учитывает, что многое свершается «вдруг», как бы

непроизвольно, подобно мутациям в биологическом развитии.

В нашем веке научное знание глубоко шагнуло «ввысь» в дальний

загалактический Космос, проникло «внутрь» к элементарным частицам и

кваркам, энергично вторглось в сферу живого и оборачивается к человеку, к

его психике и социальной жизни. Движение науки не фронтально, оно

противоречиво и ошибок и обмолвок у ученых не меньше, чем свершений. Иной

раз говорят даже, что наука — это истина помноженная на сомнение.

Многие утверждают сейчас, что наступила полоса современного кризиса

научного освоения действительности, фиксируя спад ассигнований на науку

даже в больших странах, считают, что наука не «оплатила» авансов,

выданных ею в . середине столетия.

И все же при всех порой обоснованных претензиях к науке надо

решительно подчеркнуть, что именно ее свершения породили тот огромный

сдвиг, который намечается в истории рода люден. Наука является полном

смысле слова непосредственной производительной силон. Но вместе с тем она

предстает как нарастающая социальная сила, накладывающая свою печать на

все происходящее в человеческом сообществе. И это касается всего массива

научно-теоретического знания (фундаментального и прикладного,

естественного и социально-гуманитарного, инженерно-технического и

организационного).

3. Научно-техническое развитие

В последние десятилетия началась кардинальная революция,

принципиально изменяющая отношение мира человека и мира природы. Она еще

не получила общепринятого названия. Это и понятно — она еще более в

истоках, чем в развороте. Ее расцвет еще впереди.

В разных теоретических системах она именуется неодинаково. В

марксистской терминологии это «научно-техническая революция», по

цивилизационной типологии О. Тоффлера — «социо-техническая революция».

Чаще всего ее называют информационно-компьютерной или информационно-

экологической. Ее собственным внутренним стержнем выступает создание и

развертывание электронно-компьютерной и биотехнологической технологии. Ее

результатом в самом широком смысле может стать новая цивилизация, условно

говоря «постиндустриальная», «информационная», «информационно-

экологическая».

Общество, контуры которого только-только проявляются, будет

характеризоваться тем новым и совершенно особым местом, которое будут

занимать в нем информация и знания. Уже сегодня в наиболее развитых

странах основные области промышленного и сельскохозяйственного

производства, связь и коммуникации, быт и развлечения, образование и

духовная жизнь прочно опираются на достижения фундаментальных наук,

становясь все более и более наукоемкими. Поиск, создание, возрастание и

хранение, смысловая трансформация, тиражирование и распространение знаний

занимает все большее место в деятельности людей. Информация становится

пенным продуктом и основным товаром.

Эти положения побуждают к тому, чтобы пристальнее вглядеться в само

понятие «информация». Еще недавно, так сказать, в докибернетическую пору

информация понималась попросту как передача сообщения. В последние

десятилетия на волне кибернетического бума это понятие переосмысливалось

и углублялось. Сегодня оно трактуется как некоторая субстанция, которая

питает как исследователей, вчитывающихся в непознанное, так тех, кто

стоит у руля процессов управления производством и социальной жизни.

Возникли философские концепции, в которых информация ставилась в

один ряд с протяженностью и движением. Информационность трактуется в них

как свойство всего Универсума и каждой его составляющей. Во многих

случаях у разных авторов информация понимается как отраженное

разнообразие, устранение неопределенности, отрицание энтропии, передача

многообразия, мера сложности структур, вероятность выбора и т.д. При всем

этом логически строгого общепринятого определения информации пока нет.

И на бытовом уровне уже ходят присказки типа «информация — мать

эрудиции». Понимание того, что информация есть некоторый содержательный

сгусток любого знания, его внутренняя доминанта, глубинный стержень

становится широко распространенным. Полагая возможность развития общества

как «информационного», мы тем самым утверждаем, что центр тяжести в

«техносфере» и вообще во всей искусственной Среде человеческого бытия

перемещается с «энергетических» и «вещественных» моментов на

«информационные».

Как мы уже говорили, одной из базовых составляющих культуры является

техника. В нашей печати (В.В. Налимов) отмечалось, что на Земле нет кроме

человека ни одного существа, которое нуждалось бы в энергии, не могущей

быть освоенной натурально, физиологически. Недаром возник миф о Прометее,

похитившем огонь у богов. От первого костра кроманьонцев до современных

гидростанций и атомных реакторов — таков путь расширения энергетической

основы технического прогресса» Последовательно сменяют друг друга как

основы технических конструкций: дерево, медь, бронза, железо, сталь,

сплавы композиты разных модификаций. И их роль не исчезла.

Однако главным и основным, стало сейчас решение проблемы: как именно

соединить энергию и материал, сконцентрировать, отстроить, собрать много

в единое. А для этого и надо опираться на информацию, прежде всего

сущностную, т.е. научную.

Техника и технология наших дней весьма наукоемки. Высокие технологии

конца века (электроника, информатика, космическое производство,

биотехнологии и т. п.) выводят производство на новый уровень,

принципиально отличный от предшествующей истории. В их лице мир

вглядывается в свое обозримое будущее. Действительно, создание этих

технологий вполне можно охарактеризовать как революцию, т.е. радикальное

качественное преобразование в основах производительной деятельности, в

отношении Человечества и Природы.

Весь мир производства там, где он вступил в фазу революционных

изменений» разительно меняет свой облик. Меняется соотношение

производства благ и сферы услуг в пользу последней. Снижается весомость

тяжелой промышленности, вдет ее разукрупнение, диверсификация (умножение

многообразия). Жесткие вертикальные моноструктуры заменяются

территориально рассеянными производственными сетями. Интеллектуальная

деятельность подвергается всесторонней «технологнзации». Компьютерная

технология расширяет возможности мыслительных актов, разоружает память,

создает предпосылки для творческих взлетов.

В этой ситуации резко возрастает необходимость создания «республики

ученых», т.е. того сообщества, которое занималось бы беспрерывной атакой

неизведанного, умножала бы «умственную силу» рода людей. Высоко значимым

становится массовое образование, построенное на основе фундаментальных

свершений науки.. Страна, где пренебрегают сферой образования и

поворачиваются спиной к науке, обречена на гниение. Дальновидные

экономисты давно осознали значимость «человеческого капитала». А это

значит, что наиболее впечатляющий результат, высочайшую эффективность

дают «вложения» в человека. Будущее экономики, экологии вообще

человеческой жизни зависит прежде всего от того, каков интеллектуальный

багаж людей и каков их духовный, нравственный облик.

Информационно-компьютерная революция подготавливает базу для,

глубоких социальных изменений. От охватят все этажи общественной

целостности —социальное устройство, хозяйственную жизнь и труд, области

политики и образования. Традиционные представления о социальных

структурах, характерные для XIX в. или первой половины XX в., по всей

вероятности, уйдут в прошлое. Уже происходят процессы, ведущие к тому,

что в промышленном производстве остается все меньше «синих воротничков»

(рабочих). Зато все больше становится «белых воротничков» (специалистов)

и «стальных воротничков» (роботов). Возникает новый слой работников с

высокой интеллектуальной квалификацией. А. Тоффлер называет его

«когнетарнат».

Информационная технология стремительно развивается. Так, в 1971 г.

первый в мире микропроцессор («Кремниевый чип») содержал 2300

транзисторов и позволял выполнять 60 тысяч операций в секунду. В 1993 г.

компьютер пятого поколения содержал уже 3 миллиона 300 тысяч транзисторов

и выполнял 166 миллионов команд в секунду. Знатоки и эксперты полагают,

что к концу столетия появятся компьютеры шестого и седьмого поколения,

которые будут содержать в каждом процессоре 80-100 миллионов транзисторов

и выполнять до 2 миллиардов команд в секунду.

Существенно изменится и духовно-культурная сфера общества.

Информационная технология станет мощным генератором и резким усилителем

культурных сдвигов и инноваций. Она вызовет противоречие и неоднозначные

процессы. Электронные средства индивидуального пользования позволят

любому человеку получать необходимую информацию. И это изменит характер

массовой культуры, системы образования, расширит кругозор каждого

отдельного человека. Два противоположных процесса в культуре: масси-

фикация и демассификация, взаимопереплетаясь, вызовут немало не

предсказуемых коллизий и неожиданных возможностей. В целом они выведут

культуру на иной качественный уровень.

Информационная революция не может не затронуть сферу политических

отношений., С одной стороны, последствия ее отрадны: расширение

возможностей непосредственного участия каждого в принятии демократических

решений, упрочение демократической индивидуальной свободы. Но вместе с

тем возникает опасность всеохватывающего контроля правящих структур над

людьми, вплоть до манипулировании ими. Преодоление этого противоречия

возможно лишь на путях недопущения любых форм тоталитаризма и защиты

достоинства и свободы каждого человека. ,

И, наконец, информационная революция окажет серьезное воздействие на

самого человека, его образ жизни, род занятий, самочувствии.. Разумеется,

многое зависит от того, в каком социальном контексте будет протекать

информатизация человеческой жизни, как она будет связана с

демократизацией социальности, гуманизацией духовной атмосферы. Тем не

менее можно предположить, что формирование банков знаний, доступных для

всех, становление информационной эпистемологии окажут воздействие на

Характер интеллектуальной деятельности.

В мир вместе с компьютеризацией входит новый вид реальности —

«виртуальная реальностью, искусственная псевдосреда, с которой можно

общаться как с подлинной. Эта новая технологическая среда окажет мощное

(и пока что совершенно непредсказуемое) воздействие на человеческую

психику. Сегодня эта перспектива обнаруживается в частности в феномене

маньяков компьютерных игр и экстатической погруженности в «виртуальную

реальность».

Диалог микропроцессорной системы и человека, превратившись в

постоянный и необходимый момент жизненного пути, во многом существенно

преобразует процесс обучения, профессиональный труд, досуг, лечение.

Высокий уровень информированности, попросту не сравнимый с современным,

пробуждение творческого потенциала, невиданные способы общения людей —

все это породит иной тип человеческой личности.

Характеризуя грядущее общество как информационное, возникающее на

основе компьютерной технологии, видимо, следует сделать одно важное

дополнение. Как отмечалось отечественными исследователями (например

А.Д. Урсул), это общество должно быть не только информационным, по и

экологическим. Выдвижение в постиндустриальном обществе на первый план

информационных проблем еще не решает всех коллизий в отношении «общество

—природа». Назревающий глобальный экокризис (о нем подробнее будет

рассказано в следующей главе) повелительно требует поворота общества в

сторону коэволюционных задач, т. е, достижения оптимальных отношений

человечества и его природно-экологической среды. Производство не может не

стать экологизированным. Иначе мы захлебнемся в его отбросах, погубим

естественные условия1 нашего обитания.

Как это ни печально, но вещественные и энергетические ресурсы

иссякают. Уже есть обоснованные расчёты, на сколько, сможет хватить в

обозримом будущем невозобновляемых ресурсов (уголь, нефть, газ и т.д.).

Но есть один ресурс, который стремительно возрастает — интеллектуальный,

информационный и прежде всего ресурс научно-технического знания,

образованности, информированности людей. Опираясь, главным образом, на

этот ресурс, включая и духовно-нравственное богатство, человечество в

состоянии преодолеть назревающую глобальную нестабильность и выйти к

новым горизонтам истории.

Завершая главу о. развитии науки и техники, поставим вопросы: есть

ли будущее у научно-технического прогресса? во всех ли отношениях его

можно рассматривать как прогресс?

Дело в том, что, создавая «техносферу», человечество теснит природу,

антропогенное воздействие на биосферу Земли становится губительным,

прерываются естественные циклы возобновления природных ресурсов. Плата за

удобства, комфорт, высокие урожаи и дома с горячим водоснабжением

оказывается непомерно высока. Видимо, не по всем параметрам и не во всех

отношениях научно-технический прогресс есть, благо. Многое в нем пугающе

быстро оборачивается злом. Перед человечеством возникли глобальные

проблемы, выросли проблемы выживания рода людей.

4. Философия техники

Хотя техника является настолько же древним явлением, как и само

человечество, а поэтому так или иначе она попадала в поле зрения

философов, как самостоятельная философская дисциплина, философия техники

возникла лишь в XX столетии.

С конца сороковых годов XX века началось обсуждение философских

вопросов техники. До немецкого философа М.Хайдеггера техника оценивалась

только положительно, как последнее, эффективное орудие, способствующее

"триумфальному шествию Разума и Добра". Хайдеггер сделал сенсационное

заявление: он первым увидел в технике величайшую опасность для человека,

поскольку человек "выдан" технике, "затребован" ею.

Ярко и наглядно ужас человека перед технической мощью показал

Аурелио Печчеи, создатель всемирно известной организации - Римского клуба

- объединившего ученых, исследующих так называемые глобальные проблемы

современности, т.е. те процессы, которые угрожают будущему человеческой

цивилизации. В книге "Человеческие качества" А.Печчеи отмечал: "Истоки

этой почти зловещей благоприобретенной мощи человека лежат в комплексном

воздействии всех... изменений, а их своеобразным символом стала

современная техника. Еще несколько десятилетий назад мир человека можно

было - в весьма упрощенном виде, разумеется, - представить тремя

взаимосвязанными, но достаточно устойчивыми элементами. Этими элементами

были Природа, сам Человек и Общество. Теперь в человеческую систему

властно вошел четвертый и потенциально неуправляемый элемент - основанная

на науке Техника ... Так что человек уже не в состоянии не только

контролировать эти процессы, но даже просто осознавать и оценивать

последствия всего происходящего." (Печчеи А. Человеческие качества.

М.,1985. С.68.).

Современная социальная философия изучает следующие вопросы,

связанные с техникой:

1. Что такое техника как феномен?

2. Каковы формы и пределы ее воздействия на человеческое бытие?

3. В чем общественная обусловленность техники?

4. Техника - это благо или зло для человека и всей цивилизации?

Для того, чтобы разобраться в том, что такое философия техники и что

такое техника как уникальное, единственное в своем роде явление, которое

изучает философия, осуществим краткий экскурс в историю.

Независимо от того, с какого момента отсчитывать начало науки, о

технике можно сказать определенно, что она возникла вместе с

возникновением Homo sapiens и долгое время развивалась независимо от

всякой науки. Это, конечно, не означает, что ранее в технике не

применялись научные знания. Но во-первых, сама наука не имела долгое

время особой

дисциплинарной организации, и, во-вторых, она не была специально

ориентирована на сознательное использование создаваемых ею знаний в

технической сфере. Рецептурно-техническое знание достаточно долго

противопоставлялось научному знанию, об особом научно-техническом знании

вообще вопрос не ставился. "Научное" и "техническое" принадлежали

фактически к различным культурным ареалам. В более ранний период развития

человеческой цивилизации и научное, и техническое знание были органично

вплетены в религиозно-мифологическое мировосприятие и еще не отделялись

от практической деятельности.

Первым, кто внес в заглавие своей книги словосочетание "Философия

техники", был немецкий философ Эрнст Капп. Его книга "Основные

направления философии техники. К истории возникновения культуры с новой

точки зрения" вышла в свет в 1877 году. Несколько позже другой немецкий

философ Фред Бон одну из глав своей книги "О долге и добре" (1898 г.)

также посвятил "философии техники". В конце XIX века российский инженер

П.К.Энгельмейер формулирует задачи философии техники в своей брошюре

"Технический итог XIX века" (1898 г.). Однако только в XX веке техника,

ее развитие, ее место в обществе и значение для будущего человеческой

цивилизации становится предметом систематического изучения. Не только

философы, но и сами инженеры, начинают уделять осмыслению техники все

большее внимание. Особенно эта тематика обсуждалась на страницах журнала

Союза германских дипломированных инженеров "Техника и культура" в 30-е

годы. Можно сказать, что в этот период в самой инженерной среде вырастает

потребность философского осознания феномена техники. Часто попытки такого

рода осмысления сводились к исключительно оптимистической оценке

достижений и перспектив современного технического развития. Одновременно

в гуманитарной среде росло критическое отношение к ходу технического

прогресса в современном обществе и внимание привлекалось прежде всего к

его отрицательным сторонам.

Таким образом, философия техники, с позиций широкого исторического

контекста, исследует феномен техники в целом и ее место в общественном

развитии.

Что же такое техника? Она представляет собой:

- совокупность технических устройств - от отдельных простейших

орудий до сложнейших технических систем;

- совокупность различных видов технической деятельности по созданию

этих устройств - от научно-технического исследования и проектирования до

их изготовления на производстве и эксплуатации, от разработки отдельных

элементов технических систем до системного исследования и проектирования;

- совокупность технических знаний - от специализированных

рецептурно-технических до теоретических научно-технических и

системотехнических знаний.

Как же философы оценивают современную технику? Прежде всего, они

констатируют, что на протяжении последнего столетия технику либо

прославляли, либо презирали, либо взирали на нее с ужасом. Почти исчез

"прометеевский восторг" (выражение известного немецкого философа

К.Ясперса) перед техникой, хотя дух изобретательства это не парализовало.

"Детская радость" перед техникой стала уделом "примитивных народов"

(выражения того же Ясперса). Вместе с тем, техника открывает перед

человеком новый мир, новые возможности существования в нем. Сравним,

например, возможности изучения иностранного языка с помощью книг-

самоучителей и с помощью компьютерных лазерных дисков. Или подготовку

рукописи книги с помощью шариковой ручки и компьютерного редактора

текстов. Как говорится, комментарии излишни.

Техника дает человеку поистине огромное расширение реального видения

мира. Не удивительно, что сейчас, как никогда прежде, бурно развивается

астрономия, опирающаяся на достижения современной науки. Благодаря

транспорту человек преодолевает пространственные ограничения.

Техника открыла перед человеком новый мир - мир дизайна. Технический

объект должен быть уже не просто целесообразным, как это требовалось от

него в прошлом. Он должен гармонично войти в интерьер человеческого

жилища и при этом отвечать возросшим требованиям безопасности пользования

им.

Современная техника оказала воздействие на все сферы жизни общества:

революционные изменения претерпела сфера материального производства; даже

по сравнению с первой половиной XX века, значительно изменилась

социальная структура развитых стран мира; сложное и противоречивое,

далеко не всегда положительное воздействие оказала современная

техническая цивилизация на политические системы большинства стран мира;

получили развитие новые виды искусства и т. д. Техника коснулась всех

сфер жизни. Она существенно изменила самого человека, своего творца и ...

заложника.

К. Ясперс так суммировал все сказанное выше: "Реальность техники

привела к тому, что в истории человечества произошел невероятный перелом,

все последствия которого не могут быть предвидены и не доступны даже для

самой пылкой фантазии. Но очевидно следующее: техника - только средство,

сама по себе она не хороша и не дурна. Всё зависит от того, что из нее

сделает человек, чему она служит, в какие условия он ее ставит. Весь

вопрос в том, что за человек подчиняет ее себе и каким образом он проявит

себя с ее помощью. Техника не зависит от того, что может быть ею

достигнуто, то есть это не самостоятельная сущность, это скорее триумф

средств над целью" (Ясперс К. Современная техника // Новая

технократическая волна на Западе. М.,1986. С.146).

ЛИТЕРАТУРА

1. Философия: учебник для высших учебных заведений. — Ростов н/Д.:

«Феникс», 1998 – 576 с.

2. Орешников И.М. – Философия науки и техники, Уфа: Изд-во

УГНТУ,1999,-127 с.

3. А.Г. Спиркин – Философия: Учебник. – М.: Гардарики, 2001.- 816 с.

4. Бердяев Н. Человек и машина. / Вопросы философии №2. 1989.

5. Бек Х. Сущность техники. В кн. Философия техники в Германии. М., Наука

1996.

6. Новая технократическая волна на западе: (Сб.ст.) / АН СССР, ин-т

философии: (редкол.: П.С.Гуревич ( отв.ред. ) и др.) - М.Прогресс,

1996.

Страницы: 1, 2