Стратегия внешнеэкономических связей России в условиях глобализации

         Современные цели и задачи АТЭС и их значение для России. АТЭС, учрежденный как совещательный форум по сотрудничеству в Азиатско-Тихоокеанском регионе,  объединил страны с весьма различным уровнем, условиями и перспективами экономического развития. Это предопределило с самого начала отказ от разработки и подписания обязывающих многосторонних соглашений и создания институциональных структур, характерных для интеграционных группировок в других регионах. В качестве фундаментальных принципов были избраны добровольность – принятие обязательств, которые являются посильными для  страны – участника на конкретном этапе, достижение соглашений на основе консенсуса в результате последовательного и целенаправленного поиска общих подходов, ответственность стран за выполнение добровольно взятых обязательств и последовательное соблюдение в практической деятельности норм и правил многосторонней торговой системы (ВТО).

         В основе такого достаточно гибкого и нацеленного на перспективу подхода лежит реализуемая в АТЭС концепция  «открытого регионализма», предусматривающая откр отказ от замкнутости или дискриминационных мер в части торговли и инвестиций в отношении стран и территорий за пределами объединения; нацеленность участников преимущественно на экономические проблемы  в интересах обеспечения ускоренного роста в регионе.

Главные долгосрочные цели  АТЭС были определены в заявлении лидеров экономик АТЭС об «общей решимости» обеспечить расширение сотрудничества в целях развития в регионе и установления режима свободной и открытой торговли и  инвестиций к 2010 году для развитых и к 2020 году для развивающихся стран АТЭС (так называемые «Богорские цели» 1994 года).  Эти цели включают взаимодействие стран на трех уровнях: реализацию мер, добровольно намеченных отдельными странами АТЭС; выполнение  коллективных программ;  действия, связанные с многосторонними форумами. Каждая страна АТЭС обязалась разработать индивидуальный план действий и определить степень своего участия в коллективном плане.     

           Вместе с тем особенности развития мировой экономики и торговли в первые годы нового века, возникшие проблемы и угрозы безопасности поставили перед форумом новые задачи и привели к существенному дополнению и пересмотру ранее заявленных целей. Была  проведена значительная работа по актуализации «Богорских целей» и ранее принятого плана действий. Новые вызовы выдвинули перед АТЭС новые задачи.

         Так в повестку дня на 2004 год были включены три основные проблемы: обеспечение безопасности для торговли и инвестиций, движения товаров и людей в качестве важного условия дальнейшего развития; поддержка мировой торговой системы и ведущихся многосторонних торговых переговоров в  рамках ВТО; содействие созданию адекватной структуры мировой финансовой системы в целях предотвращения любых потрясений в этой сфере.  

         Новые задачи и одновременно некоторая «приземленность» современных направлений деятельности АТЭС вызывает необходимость уточнения российских подходов к деятельности в рамках форума и в более широком плане – выявлению реальных путей использования своего участия в АТЭС для решения стратегических и тактических задач расширения экономических связей в АТР, решения накапливающихся проблем вхождения в мировую торговую систему и совершенствования механизмов и практики внешнеторговой деятельности.

         Следует, очевидно, еще раз подчеркнуть, что конкретные проблемы расширения торговли, привлечения иностранных инвестиций, реализации крупных проектов и т.п., могут решаться, главным образом, усилиями конкретных экономических операторов на двусторонней или многосторонней основе, естественно, при должной поддержке (и возможно, участии) государства. Особенно это относится к экономическим связям с нашими крупнейшими партнерами в АТР – США, Китаем, Японией, Республикой Корея, в перспективе – Мексикой, странами АСЕАН. АТЭС в этом плане  может сыграть роль форума для согласования общих целей, неформального обсуждения на высшем уровне проблем, представляющих общий интерес, закрепления расширяющегося участия России в решении глобальных и региональных проблем, а также широкого привлечения деловых кругов к реализации взаимовыгодных программ.

По-видимому, пришло время поставить вопрос о подготовке новой концепции участия России в АТР и АТЭС с учетом современных реалий, экономического положения страны, конкретных целей по обеспечению экономического и социального развития и устойчивого роста, взвешенного анализа внешнеэкономических факторов и торгово-политических задач, в том числе в АТР, реальных условий и возможностей использовать экономические связи в АТР для реального содействия развитию восточных регионов России. 

6.ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ

УЧАСТИЯ РОССИИ В ПРОЦЕССАХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ

 В последние десятилетия процессы глобализации все больше сочетаются с активизацией процессов регионализации, причем не только на мега-уровне (ЕС, СНГ, АТР и др.), но и макро- и мезоуровнях (напр. сотрудничество еврорегионов, приграничное сотрудничество). По этим вопросам в России, других странах и в рамках международных организаций вышло значительное количество научных трудов теоретического и прикладного характера. Однако до сих пор вне поля зрения большинства исследователей остается вопрос об экономическом районировании нашей страны с ее огромными пространствами применительно к внешнему фактору.

Даже в таком фундаментальном труде РАН «Стратегии макрорегионов России. Методологические подходы, приоритеты и пути реализации»[54] к сожалению полностью обойдены вопросы их внешнеэкономических связей, хотя существующая государственная и таможенная статистика позволяет провести необходимый анализ. В связи с этим в данном докладе мы считали необходимым затронуть эту тему в специальном разделе как с позиции особенностей геоэкономического положения каждого из внутрироссийских макрорегионов, учитывая пространства России, так и предложить на обсуждение свои оценки перспектив изменения во внешнеэкономических позициях этих макрорегионов в период до 2025 г.

          Можно предположить, что мировые процессы глобализации и регионализации будут оказывать все большее непосредственное влияние на экономическое районирование во всех без исключения странах, особенно таких крупных в территориальном отношении, как Россия. Как отмечал акад. А.Г.Гранберг «Многие «средние» и даже «малые» страны также обладают опытом решения региональных проблем. Уместно заметить, что главное здесь – не масштаб страны, а ее региональное многообразие и степень активности региональной политики государства.»[55]

          Одним из проявлений активной региональной политики государства является экономическое районирование страны. У его истоков нашей стране стояли Н.Н.Колосовский,  Н.Н.Баранский и др. От 8 крупных районов плана ГОЭЛРО (1920 г.), через 10 экономических районов РСФСР в утвержденной в 1963-1966 гг. сетке районирования[56], просуществовавшей почти 40 лет, Россия пришла в начале ХХ1 в. к новому этапу официального государственного районирования – семи федеральным округам. Среди ученых-регионалистов, экономико-географов и руководителей субъектов РФ продолжаются дискуссии относительно внутреннего состава округов и их конфигурации на основе различных аргументов. Не втягиваясь в эту дискуссию, отметим, что учреждение в 2000 г. семи федеральных округов в качестве крупных административных единиц позволило укрепить вертикаль центральной власти в новой политической системе и на деле реализовать предложения ученых-регионалистов и экономико-географов Н.Н.Баранского, П.М.Алампиева, Н.Н.Некрасова, А.Е.Пробста, А.И.Ведищева, В.В.Кистанова и ряда других о необходимости использования сети крупных экономических районов в нашей стране не только для целей перспективного планирования и некоторых позиций статистического учета, но прежде всего для активной государственной работы по рациональному размещению на научных основах производительных сил или, как сейчас принято говорить, факторов производства. Можно, конечно, вести дискуссию о том, насколько контуры этих округов совпадают с прежней сеткой крупных экономических районов СССР, но со времен Петра I  и Екатерины П территориально-административные реформы в России проводятся регулярно и нет объективных препятствий для их продолжения.

          Отечественная статистика в принципе позволяет вести сопоставление   основных экономических показателей, в том числе внешней торговли, включая инновации, по семи федеральным округам. Однако следует отметить расхождения в учетных данных общегосударственной и таможенной статистик[57], первая из которых фиксирует показатели по месту производства и потребления (погрузки-выгрузки) экспортных и импортных товаров, вторая же – по месту регистрации участников внешнеторговой деятельности, в результате чего мы сталкиваемся с такими казусами, как первое место Москвы среди субъектов РФ по экспорту нефти, газа и военно-технической продукции, хотя они добываются и производятся в других регионах. Тем не менее с некоторыми оговорками мы предпочитаем вести анализ именно по данным таможенной статистики, которая пока более детально рассматривает экспорт и импорт товаров и его географическое распределение.

          На основе данных региональной таможенной статистики  за 2002 год в ЦВЭИ РАН были осуществлены сценарные оценки развития российской внешней торговли до 2025 г. в двух вариантах – инерционном и инновационном по 7 федеральным округам и семи укрупненным основным товарным группам (см. таблицы 1-11 Приложения)[58]. Из анализа разработанного табличного материала, в котором специалист и сам разберется и  который потому нет необходимости описывать традиционными словами «как видно из таблицы…», целесообразно отметить следующие тенденции:

-         в целом динамика экспорта за рассматриваемый период в инновационном сценарии опережает динамику экспорта в инерционном сценарии (3,7 раза к 2,8 раза), но такое опережение касается не всех товарных групп, а только ТЭК (3,7 раза к 2,6 раза), химической продукции (3,7 к 2,07 раза), металлов (3,7 к 2,2 раза), прочих товаров (3,7 к 1,4 раза), в то время как по продовольствию, лесобумажной и машиностроительной продукции картина обратная (3,7 к 4,96, 3,7 к 3,9 и 3,7 к 5 разам соответственно), что уже объяснялось в третьем разделе.

-         По импорту во всех товарных группах преимущество в динамике за рассматриваемый период за инновационным сценарием, в том числе: в целом –  8,29 к 5,19 раза, по ТЭК – 8,2 к 5,4, по продовольствию – 8,3 к 4,5, по химической продукции – 8,3 к 4,5, по лесобумажной продукции – 9,7 к 4,9, по металлам – 8,4 к 4,8, по продукции машиностроения – 8,3 к 4,6, по прочим товарам – 8,25 к 6,3 раза. (дифференциация по регионам показана в таблицах Приложения)

-         под воздействием развития транспортной инфраструктуры заметна     диверсификация направлений экспорта и импорта продукции ТЭК  (нефть, газ, уголь, нефтепродукты, электроэнергия);

-         ощутимо повышение доли Дальневосточного федерального округа, особенно таких субъектов федерации, как Сахалинская область, Якутия, Приморский и Хабаровский края, а также Сибирского федерального округа;

-         увеличение связей Южного и Приволжского федеральных округов с азиатской частью СНГ;

-         достаточно четкое распределение в ориентации связей федеральных округов России по геоэкономическим направлениям: Центральный и Северо-Западный округа – страны Евросоюза и европейской части СНГ; Уральский и Приволжский округа – в основном азиатская часть СНГ; Уральский, Сибирский и Дальневосточный федеральные округа – в основном страны АТР.

7.ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ ВАЛЮТНОЙ СИСТЕМЫ И ДВИЖЕНИЯ КАПИТАЛА

          Для оценки развития позиции России в геоэкономическом пространстве в длительной перспективе важное значение имеет рассмотрение валютно-финансовых вопросов будущего. При этом необходимо представить себе не только изменения, связанные с особенностями российской экономики, но прежде всего те сдвиги, которые могут произойти в мировой валютной  и финансовой системах, поскольку эти сдвиги могут оказать самое существенное влияние на ситуацию в нашей стране и экономические отношения с ее стратегическими партнерами. Именно поэтому анализ проблематики в данном разделе начат с вопросов мирохозяйственного значения, а затем этот фон сохраняется и при дальнейшем изложении.

7.1. ВЗГЛЯД НА БУДУЩЕЕ УСТРОЙСТВО МИРОВОЙ ВАЛЮТНОЙ СИСТЕМЫ[59]

Валютные отношения всегда тесно переплетались с мировой политикой, ориентируясь на расклад политической картины мира. Одно дело, если эти отношения выражают конструктивное сотрудничество стран, и совсем другое – их конфронтацию.

          Есть мнение, что на будущее устройство мировой валютной системы решающее влияние окажет не политическая карта мира, а глобализация, якобы диктующая необходимость экономического единения стран. Трудно сказать, что произойдет в отдаленном будущем, но пока, судя по фактам, глобализация представляется как джунгли, где обитатели часто игнорируют интересы друг друга. По существу, идет ломка экономических границ, в том числе путем навязывания богатыми странами менее развитым политики беспредельной валютной либерализации для более широкого открытия их местных рынков иностранному капиталу, чему активно способствует МВФ, «штампуя» заявки обращающихся к нему стран признать их валюту конвертируемой не только по текущим, но и капитальным операциям, закрывая глаза на явную неготовность к этому национальных экономик заявителей.

          Представляется, что сегодня глобализация не содействует развитию объективного процесса  экономической интеграции, нередко выступая в качестве его противовеса, ибо интеграция требует от участников солидарности, соответствующей организации, координации экономической и валютной политики, а глобализация – максимальной свободы действий, которая в первую очередь распространяется на страны, обладающие большей экономической силой, мощным капиталом. Все сказанное не позволяет сейчас слишком далеко заглядывать в будущее мирового валютного устройства мира. Достаточно, наверное, ограничиться ожиданием окончания первого десятилетия ХХ1 в. и, возможно, серединой второго десятилетия. При этом, думается, не стоит ограничиваться академическими рассуждениями, хотя это, бесспорно, само по себе важно, но и попробовать определиться с возможной позицией России, если в ближайшее время будет созвана, как это ожидается отдельными странами, новая валютно-финансовая конференция под эгидой ООН.

          Если проводить реформу мировой валютной системы в ближайшее время, то Россия, хотя и выступает за многополярный мир, значит и против господства одной валюты в глобальной валютной системе, пока еще не сможет предложить  подключить к ней в качестве одного из элементов свой рубль, который еще не готов широко обслуживать международные экономические отношения. Значит, на конференции будет идти речь о том же долларе, а теперь и евро. Говоря о будущем доллара в мировой валютной системе, надо, видимо, исходить из его прошлого и настоящего. Без этого трудно прогнозировать будущее.

          Практика минувшего столетия показала: бесполезно убеждать США в том, что их валюта де-факто является мировой в том смысле, что она выступает главным международным платежным и резервным средством, а потому должна учитывать интересы и других участников мировой валютной системы. Прошлое и настоящее убеждают в том, что такой валютой доллар США не является и не может быть по определению.

          Американцы показали миру, что доллар в первую очередь – национальная валюта Соединенных Штатов. Достаточно вспомнить 1971 и 1973 годы: тогда США дважды сепаратно, без предупреждения других участников Бреттон-Вудской валютной системы девальвировали доллар, отменили его обмен на золото для центральных банков и правительственных учреждений, нарушив тем самым межгосударственные договоренности. То же наблюдается и сегодня. Финансовые и денежные власти, а за ними и американский президент открыто заявили, что сильный доллар им сейчас не нужен, а как это повлияет на других участников системы – их не волнует. По настоянию последних в начале 2004 года прошли две встречи министров финансов, которые закончились принятием «размытых» итоговых документов, рекомендующих придерживаться базовых требований рынка. Ясно, что США не намерены поддерживать свою валюту во имя солидарности с партнерами в рамках координации валютно–экономической  политики. Так реально обстоят дела с долларом как мировой валютой.

          Что касается евро, то он выражает прежде всего интересы группы стран, объединившихся в экономическом и валютном союзе и потому не может выражать интересы всех участников мировой валютной системы.

          В связи с такими оценками возникает вопрос, какой из инструментов может выражать эти интересы? –Только золото, способное по-настоящему быть интернациональными деньгами, и еще специально созданная мировая валюта, эмитируемая с этой целью Мировым банком, взаимодействующим с мировым правительством в виде, например, некой межгосударственной экономической комиссии.

          Но ни то, ни другое невозможно. Золото, надо полагать, необратимо демонетизировано и возврата к нему как к мировым деньгам быть не может. Что же касается мировой валюты, о которой, по крайней мере в академических кругах, периодически говорят, то это не только спорно, но и столь далеко по возможности реализации, что обсуждать данную проблему в начале ХХ1 века, пожалуй, преждевременно. Даже если мы поставим этот вопрос иначе, как задачу повышения эффективности координации валютной политики через саммиты МВФ и глав государств «большой восьмерки», то и в этом случае нас ожидает неудача. Мы привыкли мировую валютную систему определять как форму организации международных валютных отношений, закрепленных межгосударственными соглашениями. В данном определении ключевыми являются слова «организация» и «соглашение». В этих словах заключается политическая воля государств действовать организованно, и так, как договорились, а не вопреки соглашению.

          В действительности вместо солидарности страны, в первую очередь ведущие, действуют по принципу «каждый за себя, и никто за всех». Вместо организованных действий по формированию валютных курсов их устанавливают так, как это в данный момент выгодно конкретной стране. И это официально закреплено Ямайскими межгосударственными соглашениями. Они предоставляют странам право выбора любого режима валютного курса. Но это не способствует стабилизации валютных курсов, сводит на «нет» координацию валютно-экономической политики ведущих стран. В отсутствии их валютной солидарности многим теперь видится одна из причин мировой экономики. Спорить с этим не приходится. Вопрос состоит в том, как добиться валютной солидарности стран, если нет  действительно мировой валюты и международные экономические отношения обслуживает преимущественно национальная валюта одной страны – США, а в обозримой перспективе возможно к ней добавится и евро. Но и евро не мировая, а групповая денежная единица.

          Поэтому серьезно реформировать действующую ныне Ямайскую мировую валютную систему политической волей государств, видимо, будет сложно. В перспективе, пока еще трудно сказать насколько обозримой, среднесрочной или долгосрочной, Ямайская валютная система начнет как бы сама трансформироваться под влиянием процесса глобализации  из формы организации международных валютных отношений, сознательно навязанной одной страной или узкой группой ведущих стран, в совокупность взаимосвязанных национальных и международных (региональных) систем, функционирующих на основе требований глобального рынка. Именно он, глобальный рынок продиктует странам выбор валют, которые могут обслуживать международные экономические отношения. Договоренности стран будут следовать за рынком, а не впереди него. Последний и «подскажет» странам, какую или какие национальные валюты целесообразно им использовать в качестве главных международных и платежных средств.

При этом есть уверенность, что рынок сохранит доллар США в качестве одного из таких средств, учитывая экономическую мощь страны и ее политическое влияние в мире. Тот же рынок , по всей вероятности, придаст статус мировой валюты евро, если конечно, Евросоюз не распадется вследствие накапливающихся в результате  его расширения противоречий.

          Станет ли мировая валютная система полицентрической? Можно предположить, что в будущем параллельно с мировой валютной системой станут создаваться международные (региональные) валютные системы. Основанием для такого предположения является процесс развития международных региональных экономических объединений.

          В настоящее время в мировой экономике действует около 200 таких объединений экономической направленности. Некоторые из них в своей политике опираются на формирование и развитие зон свободной торговли и таможенных союзов, что позволяет считать их интеграционными. В регионализации современной полицентрической системы международных экономических отношений эти страны усматривают главную отличительную черту таких отношений.

          Возникновение региональных международных экономических объединений, с одной стороны, можно рассматривать как проявление процесса глобализации, а с другой – как противовес ему, ибо она, глобализация, не отвечает потребностям данных регионов, вступивших на путь интеграции, которая, в свою очередь, требует создания определенных механизмов взаимодействия, включая валютно-финансовые. Поэтому, надо полагать, возникновение международных (региональных) валютных систем станет процессом объективным. Сейчас вероятность этого усиливается в связи с нестабильностью действующей валютной системы.

          Участников международных региональных экономических объединений не может не тревожить накопление валютных противоречий в этой системе, что в последние годы проявилось, в частности, в серии региональных кризисов: в ЕВС в 1992 г., в Юго-Восточной Азии в 1997 г., России в 1998 г., Турции в 2001 г., Аргентине в 2002 г. Далеко не эффективными оказались валютные интервенции и политика процентных ставок. Страны обращают внимание на деформирование связи платежных балансов с валютными курсами. Все более заметной становится противоречивость результатов привязки слабых валют к сильным. Многие страны начинает раздражать долларизация внутренних расчетов и они пытаются от нее избавиться.

          В настоящее время к наиболее продвинутым в интеграционно-валютном отношении можно отнести такие международные региональные объединения, как : Ассоциация государств Юго-Восточной Азии -  АСЕАН, Общий рынок Южного конуса – Меркосур, Андское сообщество. Придерживаясь интеграционной политики, эти международные объединения придают большое значение поиску эффективных валютных механизмов, способствующих реализации такой политики в интересах объединившихся стран. Возможно, они встанут на путь создания коллективных валют.

          Такое высокоразвитое экономическое объединение, каким сегодня является Европейский союз, уже создало собственную международную (региональную) валютную систему с единой валютой, частично поглотив отдельно формировавшееся ранее объединение под названием «Центрально-европейское соглашение о свободной торговле (ЦЕФТН)».

          В будущем вероятно развитие и такой тенденции, как формирование валютных зон вокруг сильных национальных валют, доказавших свою способность обслуживать международные экономические отношения. Это будут зоны, отличные от тех, которые сформировались во время и после Второй мировой войны под диктатом метрополий. Участники новых валютных зон станут равноправными, наряду с базовой денежной единицей валютной зоны обслуживать взаимные экономические связи будут и другие национальные валюты в режиме их взаимной конвертируемости.

          В числе главных и зональных валют в перспективе видится китайский юань, который станет, очевидно, обслуживать Центральную и Юго-Восточную Азию, а также товарообмен с российским Дальним Востоком. Предпосылки к этому быстро формируются в связи с опережающей остальные страны динамикой развития китайской экономики и ее валютно-финансового потенциала. Курс юаня остается стабильным с 1995 г., а с 2005 г. Китай намерен ревальвировать свою валюту на 10%. Разработана и реализуется программа ее полной конвертируемости. Соперником юаня в Азии будет выступать японская йена, претендуя на то, чтобы возглавить в этом регионе валютную зону.

          Что касается СНГ, то наиболее вероятной денежной единицей валютной зоны, если она начнет формироваться, явится российский рубль, ориентированный на полную конвертируемость.

          Однако заглядывая в будущее, целесообразно было бы оценить возможность создания наряду с коллективными единых наднациональных валют. Если иметь в виду среднесрочную перспективу, то мы не предвидим ни политических, ни экономических условий для повторения в других регионах мира феномена евро. Возможно, России и Белоруссии удастся завершить создание нового типа единой валюты, которой будет российский рубль. Но пока рассмотрение вопроса о переходе на единую валюту переносится с 2005 г. на 2006 г., хотя необходимые документы уже подготовлены. Тем не менее скорее всего такая модель вряд ли когда-либо может быть воспроизведена в силу  специфики российско-белорусских отношений другими странами, объединившимися в региональные международные экономические организации.

          Учитывая вышеизложенное, применительно к будущему стоило бы говорить не только о переустройстве собственно валютной системы в существующем до сих пор ее понимании, а скорее о создании нового валютного механизма, способного обслуживать  как глобальное экономическое пространство, так и его региональные части с их особыми интересами. Исходя из этого, такой механизм видится как своеобразная «пирамида».

          Ее основу составит собственно мировая валютная система. Оставаясь формой организации международных валютных отношений, продиктованной глобальным рынком, именно она, а не политическая воля государств, определит валюты, способные удовлетворить потребности его участников. Следующими звеньями «пирамиды» нового валютного механизма станут международные (региональные) валютные системы и валютные зоны, а также наднациональные валютные системы, взаимодействующие между собой, будучи обновленными по международным стандартам.

          В числе валют, которые глобальный рынок «рекомендует» использовать в своих целях, можно предположить, будут доллар США, евро и, с большой долей вероятности, китайский юань. Российский же рубль даже в среднесрочной перспективе шансов на это, видимо, иметь не будет даже с учетом его обеспечения  энергоресурсами из-за недостаточной мощи в целом экономики России на мировом фоне и ее ограниченного влияния на мирохозяйственные  процессы.[60]

          В изложенной схеме создания нового мирового валютного механизма не упомянут элемент, который бы содействовал стабилизации валютных курсов. Такого механизма, по сути, нет и в Ямайской валютной системе. Представляется, что это задача саммитов глав государств, министров финансов и руководителей национальных банков стран «большой восьмерки», а  в дальнейшем – «двадцатки», куда входит и Китай, которыми будут учитываться интересы других «пользователей» нового мирового валютного механизма. Политических лидеров решить эту задачу вынудят транснациональные корпорации (ТНК), роль которых неуклонно возрастает в мировой экономике. Внутри ТНК фактически реализуются принципы планового хозяйства. Цены здесь устанавливаются не рынком, а сознательной волей корпораций в рамках их стратегии. На внутрифирменные операции ТНК сейчас приходится, по некоторым данным, от трети до двух пятых мировой торговли. Последняя осуществляется сегодня преимущественно по долгосрочным договорам, а их, наверное, можно считать разновидностью плана, где требуется стабильность валютного курса. Но включать эту задачу в межгосударственные договоренности о создании нового мирового валютного механизма, видимо, не стоит. Глобализация предполагает возможность применения различных разновидностей режимов с учетом интересов различных стран.

          Если будет созвана новая международная валютно-финансовая конференция под эгидой ООН, на ней стоило бы обсудить вопрос о направлениях реформирования институтов, обслуживающих мировую валютную систему, прежде всего МВФ. Определяя такие направления на будущее, следовало бы исходить из негативных сторон деятельности Фонда в настоящем и прошлом. А эта деятельность свидетельствует о том, что МВФ оказался неготовым принять решительные меры к ослаблению  разрушительного характера финансового кризиса в 1998 году в странах с переходной экономикой; предлагал рекомендации преимущественно для преодоления чисто макроэкономического кризиса путем резкого повышения процентных ставок и бюджетных ограничений; отрицал необходимость принятия неотложных мер с целью приостановки оттока капитала из стран с развивающимися рынками; чрезмерно политизировал и идеологизировал свою деятельность.

          В связи с этим Фонду предстоит нацелить свои действия на предоставление такой финансовой и интеллектуальной поддержки нуждающимся странам, которая способствовала бы на деле их экономическому росту. Важно также повысить роль Всемирного банка в оказании помощи бедным странам, которым он мог бы предоставлять не только кредиты, но и гранты. Главное, чтобы институциональная структура нового мирового валютного механизма содействовала предотвращению в дальнейшем глубоких и затяжных международных кризисов или, по крайней мере, смягчала их негативные последствия.      

7.2. О СТРАТЕГИИ РАЗВИТИЯ ВАЛЮТНЫХ ОТНОШЕНИЙ РОССИИ В ДОЛГОСРОЧНОМ ПЕРИОДЕ

         При определении стратегии развития валютных отношений и валютного рынка в России необходимо определить перспективы развития и совершенствования их основных, связанных тесно между собой структурных элементов, таких как:

         конвертируемость рубля,

         эффективный курс рубля,

         достаточность официальных золото-валютных резервов.

         Одним из важных ключевых вопросов, определяющих не только развитие валютного рынка России, но и ее экономки в целом, а также во многом влияющим на эффективность участия в мировом хозяйстве, является степень конвертируемости национальной валюты – рубля.

         Предполагается, что в России будут созданы условия для полной конвертируемости рубля, т.е. включая операции по счету движения капитала, к 2007 г. Задача достижения полной конвертируемости рубля была поставлена в ежегодном послании к Федеральному собранию Президентом РФ В.В. Путиным, о чем также было заявлено министром финансов А.Кудриным в ходе встречи глав фискальных ведомств и казначейств стран Большой восьмерки в Довиле, прошедшей в мае 2003 г.

         Оценивая возможности российской экономики американский экономист Дж. Сорос считает, что свободная конвертируемость рубля возможна не ранее 2008 г. Прежде чем будет введена свободная конвертируемость рубля, должны быть созданы для этого предпосылки.

         Переход к полной конвертируемости российского рубля в 2007 г. – это задача вполне реальная. Вместе с тем, необходимо уточнить, что же понимается под полной конвертируемостью валюты.

         Можно выделить формальный подход, т.е. юридически оформленную конвертируемость валюты путем отмены всех валютных ограничений как по текущим, так и по капитальным операциям платежного баланса. Российское правительство подтвердило необратимость присоединения к статье VIII Устава Международного валютного фонда, что обеспечивает конвертируемость рубля по текущим операциям, беспрепятственное перемещение капиталов и доходов нерезидентов. По степени снятия ограничений на валютные операции формально конвертируемость различается как частичная, полная, внутренняя и внешняя.

         В настоящее время уже существует внутренняя конвертируемость российского рубля. Это подтверждается наличием высоко ликвидного внутреннего валютного рынка с ежедневным оборотом, достигающим, по данным ММВБ, примерно в 15 млрд. долл. и со спрэдом по операциям рубль-доллар в 1-2 копейки. При этом сохраняется ряд ограничений по операциям платежного баланса, связанным с движением капитала.

         С принятием в декабре 2004 г. новой редакции федерального закона «О валютном регулировании и валютном контроле» начался следующий этап к достижению полной внешней конвертируемости рубля, которая предполагает отмену ограничений не только по текущим операциям платежного баланса, но и по операциям, связанным с движением капитала. В отличие от ранее действующей редакции закона «О валютном регулировании и валютном контроле» концептуально новый закон основан на принципе «все, что не запрещено законом, разрешено». Из такого подхода следует, если порядок проведения валютных операций и порядок использования счетов не установлены органами валютного регулирования в соответствии с федеральным законом, то валютные операции осуществляются, открываются счета и операции по ним проводятся без ограничений. Однако, такой подход соответствует уже развитым валютным отношениям страны, в которой действие монополистического фактора настолько ограничено, что государству нет необходимости лишний раз вмешиваться для поддержания стабильности национальной валюты. В условиях сохраняющейся зависимости российского валютного рынка и всей финансово-кредитной сферы страны от конъюнктуры мировых цен на энергоносители и существование естественных монополий органам валютного регулирования необходимо постоянно отслеживать ситуацию на валютном рынке для предотвращения скачков валютного курса и оттока капитала из страны.

         Кроме того, содержание новой редакции закона, направленное на дальнейшую либерализацию валютного рынка, нуждается в некотором уточнении, исходя из практики его применения. Это касается перечня видов имущества, относимого к валютным ценностям, в число которых не попали драгоценные металлы и драгоценные камни. Поскольку последние перестали быть объектом валютного регулирования, то операции с ними, осуществляемые коммерческими банками, срочно требуют дополнительного регулирования. С точки зрения обеспечения экономической безопасности страны рынок драгоценных металлов и драгоценных камней выполняет важную роль. Это касается поддержания международной ликвидности России за счет операций по покупке и продаже золота и драгоценностей для пополнения официальных золото-валютных резервов, а также и операций коммерческих банков на внутреннем и внешнем рынке золота.

         Сохранение в указанном законе порядка резервирования по отдельным операциям на срок не более двух лет в определенной сумме (от 20 до 100 процентов от суммы проводимой операции) в валюте Российской Федерации повышает издержки банков России при совершении операций на валютном рынке. Порядок резервирования не стимулирует их проводить работу по мобилизации временно свободных денежных средств населения и предприятий.

         В то же время сохранение порядка обязательной продажи не выше 30% валютной выручки экспортеров на ММВБ, внебиржевом рынке или напрямую Банку России позволяет успешно наращивать официальные валютные резервы. Однако, основными поставщиками экспортной выручки являются тридцать крупнейших холдингов, развитая финансовая инфраструктура которых позволяет им ограничивать ее поступление в Россию до уровня необходимого для поддержания деятельности в стране. Практически порядку обязательной продажи валютной выручки следует только мелкий и средний бизнес. Тем не менее, учитывая, что порядок обязательной продажи валютной выручки является основой механизма поддержания валютного курса, сохранение его вполне оправдано.

         В целом концепция нового федерального закона «О валютном регулировании и валютном контроле» предполагает с 2007 г. отмену практически всех ограничений, связанных с трансграничным движением капитала, достижение равенства прав резидентов и нерезидентов при осуществлении текущих операций и операций, связанных с движением капитала. Однако, выбор указанной даты снятия валютных ограничений недостаточно обоснован, а в концепции закона преобладает в основном инструментальный подход, что в конечном счете, не отвечает экономическому смыслу достижения полной конвертируемости национальной валюты. Снятие валютных ограничений по капитальным операциям обеспечивает лишь формальную конвертируемость рубля, но не решает ключевой проблемы реальной конвертируемости – отсутствие устойчивого спроса на российскую валюту со стороны нерезидентов и отечественных экспортеров.

         Реальная конвертируемость валюты, экономически подкрепляется степенью участия страны в мирохозяйственных связях. Спрос на рубли будет возрастать по мере укрепления конкурентоспособности российской экономики и роста числа и объема российских товаров на мировом рынке. По экспертной оценке о реальной конвертируемости рубля можно говорить в случае, если доля готовой продукции в российском экспорте превысит 45-50% (в настоящее время эта величина на уровне 8-10%).

         Однако и степень реальной полной конвертируемости валюты, как показывает мировой опыт, может быть различной. В случае, если страна объявляет свою валюту свободно обратимой, то это по определению МВФ (статья V «Операции и сделки Фонда») должно соответствовать понятию «свободно используемая валюта (freely usable currency), что предполагает отсутствие ограничений для всех участников валютных отношений на операции с такой валютой. Но реально, к числу свободно используемых валют сам МВФ относит: доллар США, евро, йену и фунт стерлингов. Другими словами, МВФ косвенным образом признает, что отсутствие в стране юридических ограничений для использования ее валюты по всем статьям платежного баланса еще не достаточно, чтобы валюта приобрела полный международный статус.

         При определении стратегии развития валютных отношений следует учитывать, что будучи даже свободно конвертируемой валюты не всегда может участвовать в обслуживании международных экономических отношений страны-эмитента, поскольку не неё предъявляется ограниченный спрос, как правило, только со стороны участников внутреннего валютного рынка. А спрос со стороны экономических партнеров может быть незначительным, поскольку в операциях с  внешнеторговыми партнерами им необходима другая иностранная валюта. Для того чтобы минимизировать конверсионные издержки участники внешнеэкономических связей стремятся использовать высоко ликвидные валюты, к числу которых относится в первую очередь доллар США, что подтверждается степенью его использования в международном обороте. Ежедневно с долларом США совершается 90,4% конверсионных операции мирового валютного рынка из 174,5% (совокупный среднедневной объем валютообменных операций в мире составляет 200%) обменных операций с валютами промышленно развитых стран[61]. Ведущее место доллара США в международных расчетах поддерживается значительной долей американского валютного рынка в общем объеме операций мирового валютного рынка (см. таблицу 1).

Таблица № 1. Среднедневной оборот валютного рынка стран Большой восьмерки[62].