Актуальность темы исследования. На данный момент регион Юго-Восточной Европы представляет “краеугольный камень” в международных отношениях, обусловленный наличием конфликтов, влияющие на правовое поле взаимоотношений, а также на расстановку сфер влияний в мире в целом. Острота проблемы урегулирования этнических конфликтов выдвигают ее в ряд самых значимых как в настоящее время, так и в будущем. Выделяют в каждом из новых балканских государств по несколько "взрывоопасных" точек. Весьма показателен прецедент одностороннего провозглашения независимости края Сербии – Косово, что безусловно повлияет на последующий пересмотр принципов международного правопроизводства. Около двух сотен таких же потенциально конфликтных ситуаций существуют на территории бывшего Советского блока[1]. Эти конфликтные ситуации могут быть нацелены на перераспределение власти или изменение национально-государственного устройства, например, инициативы Госдумы России пересмотреть статус таких автономий как Абхазия и Южная Осетия.[2] В свете изложенного, работа рассматривает миротворческий процесс в бывшей Югославии, ограничив область исследования для более детального анализа, и последующего сопоставления с примером нерешенного приднестровского вопроса Республики Молдова.

Экс-Югославия, рассмотренный в работе регион Юго-Восточной Европы, принципиально отличается от других европейских регионов своим крайне сложным и противоречивым историческим развитием. В странах региона не сформировались единые нации, а существуют множество этнонациональных групп: сербы, хорваты, черногорцы, боснийцы, мусульмане и многие другие. Распад Советской Федеративной Республики Югославия и последующие события спровоцировали столь актуальный косовский конфликт, поэтому в данной работе должное внимание отводится рассмотрению специфики этнокультурного и исторического развития данного региона. В настоящей работе последовательно рассматриваются исторические корни конфликтных ситуации в бывшей Югославии, события, связанные с ее распадом, возникновение конфликта в каждой и стран, теоретические и эмпирические пути его урегулирования и их последствия. Представленный материал отражает не все вопросы, связанные с сложным комплексом проблем. В частности не излагалась и не анализировалась позиция России, поскольку это - большая самостоятельная проблема, требующая специального исследования.

Важность рассмотрения методов урегулирования конфликтов региона, анализа их подлинной сути и причин провала некоторых из них в результате внутренних и внешних причин, обуславливается наличием, как отмечалось ранее, более двухсот подобных потенциальных ситуаций. В свете использованных Соединенными Штатами Америки и Североатлантическим Альянсом механизмов в ходе конфликта и в процессе мирного урегулирования конфликтов в странах Юго-Восточной Европы, в частности Югославия, необходим анализ формирования новых внешнеполитических доктрин США и НАТО, которые изменили облик международных отношений, особо что касается правовой его части. Велико значением опыта (позитивного и негативного) мирного урегулирования в бывшей Югославии для осмысления и теоретической разработки проблем миротворчества, учитывая остроту уже существующих конфликтов и возможность потенциальных конфликтов такого рода.

Все вышесказанное и определило выбор данной темы для исследования.

Степень изученности темы. Историографический материал, использованный в данной работе, делится на три части: российскую, западную и незначительно сербскую литературу.

Современные российские исследования исторического прошлого Боснии не носят фундаментального характера, а касаются отдельных аспектов[3]. Наряду с этим использовались российские дореволюционные исследования Э.С.Вульфсона, Я.И. Спасоевича[4].

В российской и зарубежной научной литературе имеется значительное число работ, затрагивающих проблемы распада СФРЮ. Значительный интерес представляют труды С.А. Романенко, Б. Шмелева, Ю. Братина, П. Симича, Ж. Бодстона.[5] В основе концепции данных исследователей лежит комплексный подход к изучению причин распада Югославии. Во главу угла они ставят комплекс внутренних и причин, приведших югославскую федерацию к распаду. Особое место уделяется причинам политическим, экономическим и этноконфессиональным. Выделяя внутренние причины югославского кризиса в качестве основных, данные исследователи не умаляют значения влияния внешнего фактора на распад Советской Федеративной Республики Югославия.

По свежим следам косовских событий в журналах и газетах давался фактический материал, связанный с конфликтом в регионе и планами мирного урегулирования. Затем стали появляться работы, в которых авторы стремились осмыслить эти события и планы.

Отдельные аспекты анализировались в работах российских югославистов Н. В. Куликовой, Л.В. Тягуненко и П.В. Волобуев занимались изучением Дейтонского мирного соглашения.

Особо следует сказать о работах крупных специалистов по проблемам Югославии и международным отношениям: докторе исторических наук, руководителе Центра по изучению современного балканского кризиса Института славяноведения РАН Е.Ю. Гуськовой и докторе исторических наук, заведующей отделом Европы Института этнологии и антропологии РАН М.Ю. Мартыновой. В работах Гуськовой Е.Ю. содержится не только хронологически последовательное изложение событий Балканского кризиса, но и стремление осмыслить их, охарактеризовать позиции сторон с использованием материалов на русском, сербском и английском языках. В трудах Мартыновой М.Ю. дан анализ особенностей этнической структуры и политических проблем Балканского региона, его этнодемо-графическая характеристика, изучены факторы, вызвавшие дезинтеграцию Советской Федеративной Республики Югославия, разработаны вопросы, связанные с нынешним положением и перспективами развития этнических меньшинств, а также освещены проблемы территориальных и культурных автономий. Ее работы базируются на широком круге источников и литературы по этнологии, этнографии, истории, демографии, статистике, политике.

Цель и задачи исследования. Целью настоящей работы является анализ путей и методов урегулирования международных конфликтов, используя опыт стран региона Юго-Восточной Европы, в частности бывшей Югославии. В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие задачи:

· проанализировать сущность международного конфликта;

· определить этапы развития конфликта;

· выявить основные механизмы разрешения международного конфликта;

· показать роль переговоров в качестве эффективного пути урегулирования конфликта;

· осуществить анализ практических методов, осуществленных миротворческими организациями в ходе урегулирования конфликтов;

· рассмотреть урегулирование приднестровского вопроса сквозь призму конфликтов в Юго-Восточной Европе.

Методологическая и теоретическая база исследования.Определяющим для данной работы является системный анализ проблемы международных конфликтов и возможных путей разрешения их, условия и критерии данных процессов. Акцент сделан на анализе case –studies, их сравнительном исследовании в истории международных отношений, а именно на примерах региона Юго-Восточной Европы. Были также использованы исторический, сравнительный, индуктивный и дедуктивные методы анализа.

Оригинальность работы состоит в том, что автором было обосновано то, что миротворчество выступает центральным инструментом в урегулировании международного конфликта, оно может быть представлено различными механизмами, которые находятся в постоянной трансформации ввиду усложнения международной системы. Среди них дипломатический, метод, гуманитарная помощь, информационный и правовой элементы, а также военные операции.

Выявлено положение основных конфликтов на примере региона бывшей Югославии, в котором активное участие принимало международное сообщество: Босния и Герцеговина, Сербии, Черногория, Албания, Хорватия, бывшая Югославская республика Македония.

Установлен полифункциональный характер переговоров в сочетании с другими механизмами, использовавшиеся международными организациями, и давшие результат в процессе разрешения конфликтов.

Рассмотрен приднестровский конфликт и практические пути его урегулирования.

Структура и объем работы. Работа состоит из введения, трех глав: 1. Концептуальные основы международного конфликта, которая охватывает вопросы определения понятия международный конфликт, а также раскрывает этапы его протекания. 2. Механизмы урегулирования международного конфликта, рассматривает общие инструменты решения конфликтной ситуации, уделяя внимание переговорам как одного из мирных путей ее разрешения.3 глава «Положение международных конфликтов на примере бывшей Югославии и эмпирические пути их разрешения» содержит сведения о развитии конфликтов на Балканах, в частности на территории бывшей Югославии, о миротворческих миссиях в регионе. Также приведен опыт в урегулировании приднестровского конфликта.

Каждая глава содержит по два параграфа, третья глава - три параграфа, следует заключение, список использованной литературы и резюме. Общий объем работы — 71 страницы.

Глава 1. Концептуальные основы международного конфликта.

В первой главе исследовательской работы рассматривается общие теории и подходы к изучению международного конфликта. В свете классической и современной школ в политической и социальной науках приводится эволюция мысли древности к быстро глобализирующегося мира.

Рассмотрению также подлежат фазы развития международного конфликта с выявлением особенностей каждого этапа – возникновение, развитие, окончание – и возможные варианты разрешения/непримирения сторон.

§1. Эволюция изучения международного конфликта.

В научной литературе существует многообразие подходов к исследованию международных конфликтов, которое во многом объясняется различием трактовок понятия «международный конфликт». Кроме того, само понятие имеет самостоятельное значение для выработки теоретических представлений, адекватных международной политической практике.

Первые попытки осмысления конфликта, не международного, а скорее универсального, относятся к глубокой древности. Сам термин «конфликт» еще не употреблялся. Проблема соотношения противоречия, борьбы и конфликта в трудах мыслителей древнего освещена с позиции, что сам по себе конфликт не плох и не хорош, он существует повсюду независимо от мнений людей о нем. Весь мир полон противоречий, с ними неизбежно связана жизнь природы, людей и даже Богов. Уже тогда видели, что конфликт не исчерпывает собой всей жизни, а представляет собой лишь ее часть.

Высшей ценностью мыслители древности признавали не войну и борьбу, а мир и согласие. «В сражениях побеждают те, кто скорбит войну, — учил древний китайский философ Лао-Цзы в пятом столетии до нашей эры, — главное состоит в том, чтобы соблюдать спокойствие»[6]. По его мнению, главные первоначала мира Ян (светлое) и Инь (темное) не столько борются между собой, сколько, дополняя друг друга, образуют гармонию Единого.

Этим взглядам китайского мыслителя созвучны идеи и древнегреческого философа Гераклита Эфесского, который видел источники конфликтов в некоторых универсальных свойствах мира в целом, в его противоречивой сущности. Но вместе с тем он понимал, что кроме противоречий и вражды в мире есть место и для гармонии, согласия: «Война — отец всех вещей, а мир — их мать... Все сущее сложено в гармонию через противообращенность... Универсум попеременно то един и связан дружбой, то множествен и сам себе враждебен в силу некоей ненависти»[7].

Древнегреческий философ Эпикур считал, что бедствия, связанные с бесконечными войнами, в конце концов вынудят людей жить в состоянии прочного мира. И несмотря на то, что реальная жизнь вновь и вновь разрушила несбыточные мечты, утопии подобного рода обнаружили большую притягательную силу и возникали вновь и вновь.

В эпоху Средневековья, когда утвердилась христианская религия, основанная на идеях человеколюбия, равенства всех перед Богом, добиться прочного мира между людьми опять-таки не удалось. Пытаясь как-то объяснить и оправдать бесчисленные проявления зла в мире, созданном Богом, религиозная философия разработала специальное учение, получившее наименование «оправдание Бога», или «теодицея».

Суть этого учения сводилась к выяснению того, как при добром и всемогущем Боге в мире существуют многообразные конфликты: глобальные катастрофы, жестокие войны, коварные убийства, несчастья и страдания людей.

В Новое время, когда социальные трения стали наиболее острыми, нашли отражение два подхода к пониманию природы социального конфликта, которые можно определить как пессимистический и оптимистический.

Пессимистический подход наиболее четко выразил английский философ Томас Гоббс. В книге «Левиафан» он негативно оценивал человеческую природу. Человек, полагал он, по своей естественной природе является существом эгоистическим, завистливым и ленивым. Поэтому первоначальное состояние человеческого общества он оценивал как «войну всех против всех». Когда это состояние стало для людей непереносимым, они заключили между собой договор о создании государства, которое, опираясь на свою огромную силу, сравнимую лишь с мощью библейского чудовища Левиафана, способно избавить людей от бесконечной вражды. Таким образом, негативно оценивая человеческую природу, Т. Гоббс не видел другого способа преодоления порочности людей кроме применения государственного насилия.

Оптимистический подход представлен французским философом Жан-Жаком Руссо, который в отличие от Гоббса считал, что человек по своей природа добр, миролюбив, создан для счастья. Источником конфликтов в современном обществе, по его мнению, явились недостатки в его организации, заблуждения и предрассудки людей и прежде всего их приверженность частной собственности. Важнейшим инструментом восстановления естественных для людей отношений мира и согласия должно стать создаваемое ими по взаимному договору демократическое государство, опирающееся преимущественно на ненасильственные, воспитательные средства, которые в наибольшей степени соответствуют сущности человека.

И в последующий период исследователи данной проблемы или придерживались одной из указанных двух концепций, или же разрабатывали ту или иную разновидность их синтеза. Так, немецкий философ Эммануил Кант считал, что «состояние мира между людьми, живущими по соседству, не есть естественное состояние... Последнее есть, наоборот, состояние войны, то есть если и не беспрерывные военные действия, то постоянная угроза. Следовательно, состояние мира должно быть установлено»[8]. Таким образом, Кант, подобно Т. Гоббсу, пессимистично признает естественным для людей «состояние воины», но вместе с тем подобно Ж.-Ж. Русо, выражает оптимистическую надежду на возможность достижения «состояния мира».

Современная школа, представленная западной ветвью в лице известного американского ученого Л. Козер определяла конфликт с точки зрения социальных наук как «столкновение между коллективными акторами по поводу ценностей, статусов, власти либо редких ресурсов, в котором цели каждой из сторон состоят в том, чтобы нейтрализовать, ослабить или устранить соперников»[9]. Исходя из этой точки зрения, некоторые исследователи международных отношений утверждают, что конфликт имеет объективное содержание. Другими словами, речь идет о противоположности интересов, одновременная реализация которых участниками международного взаимодействия невозможна именно ввиду объективности конфликта. Так, по К. Боулдингу, конфликт – это «ситуация соперничества, в которой стороны осознают несовместимость возможных позиций и каждая сторона стремится занять положение, несовместимое с тем, которое хочет занять другая»[10].

Иная точка зрения свидетельствующая в пользу субъективности конфликта у Дж. Бертона, согласно которому «конфликт носит в основном субъективный характер… при условии переосмысления ими восприятия друг друга возможен позитивный результат для той или иной из сторон, которое позволит им сотрудничать на функциональной основе в совместном использовании оспариваемого ресурса»[11].

Представители акционалистской ветви в социологии международных отношений стремятся объяснить преимущества обоих подходов. Рассматривая конфликт как несовместимость целей, они в то же время подчеркивают, что суждение о данной несовместимости не может основываться на одном лишь логических сопоставлений последних, а требует «анализа практических условий, необходимых для их реализации»[12].

Методологической основой русских исследований международного конфликта, нашедших отражение в литературе 70 – 80-х годов, чаще всего является положение диалектической философии о том, что конфликт – это крайняя форма обострения противоречия. «Проявившееся противоречие, - пишут авторы учебного пособия «Основы теории международных отношений», - требует от сторон-носителей противоположных интересов действий по его разрешению. Если одни или обе стороны… при этом прибегают к стратегии конфронтации, то налицо конфликт»[13].

Такая разноплановость в исследовании категории «международный конфликт», также современные тенденции в изменении характера ее стимулировали вспышку интереса к проблеме конфликта в профессиональной литературе. Важно выделить особенности «конфликтов нового поколения». По подсчетам исследователей, количество вооруженных столкновений за всю историю человечества достигло почти пяти тысяч, что дало повод характеризовать мир как «перерыв между войнами». На современном этапе многие исследователи отмечают лавинообразное нарастание числа конфликтов в мировом масштабе, что в первую очередь связано с окончанием холодной войны. Произошли глубокие изменения в правилах международных взаимодействий и в поведении их участников, особенно негосударственных акторов.

Глубина возникающего в этой связи комплекса проблем отражена американским ученым Дж. Розенау. Он обратил внимание на становящееся все более очевидным «раздвоение» международной арены, где «акторы вне суверенитета» демонстрируют сегодня влияние, которое по своим последствиям может конкурировать с влиянием традиционных (государственных, представляющих народность) акторов. Значение новых акторов подчеркивает М. –К. Смутс и Б. Бади, французские специалисты в области политической социологии. Они отмечают трудности в идентификации негосударственных акторов, которые придают международным конфликтам и насилию роль «рационального» средства в достижение своих целей. Исследователь Еврейского университета в Иерусалиме Мартин Ван Кревельд подчеркивает фундаментальное отличие современной эпохи (с точки зрения наиболее типичных для нее конфликтов и войн) от всей предыдущей истории международных отношений. Начиная с 1648 года термин «войны» почти всегда использовался в отношении государств и поэтому могли быть поняты на основе идей Карла фон Клаузевица, но теперь ситуация изменилась. Эпоха национальных государств и, следовательно, традиционных межгосударственных конфликтов подходит к концу, а с ней исчезает и ясное «подразделение на три субъекта конфликта– правительство, армию и народ»[14], которое ранее возникало в связи с тем, что войны велись государствами. Известный американский исследователь и публицист Роберт Каплан считает, что войны 21 века «будут субнациональными, то есть государствам и местным властям будет трудно защитить граждан физически. Именно так в конце концов погибнут исчезнет понятие международный конфликт»[15].

К аналогичным выводам приходят русские ученые. Так, эксперты Совета по внешней и оборонной политике отмечают появление феномена «падающих государств», которые становятся средоточением конфликтов, «базой идеологизированых, фундаменталистских течений», «безопасной гаванью» для международной оргпреступности, источниками угрозы распространения оружия массового оружия, «для бедных» - химического и бактериологического. Они получили название «конфликтов идентичности» и характеризуются плохой управляемостью, подключением многих участников, слабостью центральной власти»[16].

Действительно, динамика вооруженных конфликтов, разразившихся в мире после холодной войны, говорит именно об этом: в последние годы самыми многочисленными конфликтами стали этнические и сепаратистские. В расколотом посткоммунистическом мире, как считает Д. Коляр, вполне логичен возврат истории и географии, культуры и религии, этнических ценностей и меньшинств. Это объясняет рост локальных кризисов и конфликтов, развитие новых форм вооруженной борьбы (герилья, терроризм, интифада, блокада, эмбарго, анархия насилия), а всесте с ними и нового понятийног аппарата.

Изменились и сами факторы мощи: наблюдается переход от мира с преобладанием классических войн к миру, в котором преобладают экономические и технологические конфликты. Роль дипломатии и стратегии становится менее важной, менее значительной, чем роль экономики и финансов.

Таким образом, из всего вышесказанного можно сделать следующие выводы. Во-первых, в канун 21 века изменились причины, источники и характер конфликтов, что требует пересмотра самого явления – новый конфликт. Последний чаще возникает на этнической и религиозной основе. Все чаще возникают экономические и финансовые противоречия, проявляется обострение борьбы за рынки и ресурсы. В перспективе именно дефицит ресурсов (причем не только нефти и газа, но и воды, также продуктов питания) превратится в одну из главных проблем. Борьба за доступ к ресурсам на местном, региональном и глобальном уровнях способна стать одной из наиболее распространенных причин конфронтации, вооруженных столкновений и войн. «Новые конфликты» тесно связаны со снижением влияния и эффективности государственной власти, с ее коррозией. Источниками нестабильности становятся слаборазвитость и нищета, которые благоприятствуют эскалации религиозного интегризма. Среди глубинных причин конфликтов нового поколения следует назвать социально-экономические и социально-демографические изменения: разрыв в доходах меду различными странами и различными регионами в рамках одного государства; продолжающееся обвальное увеличение населения в наименее развитых странах мира. В результате массового исхода сельского населения в города последние превращаются в огромные деревни, новое население которых, утрачивая свою идентичность, культурное самосознание, не имеет никаких шансов на трудоустройство. Наконец, одной из причин современных конфликтов считают глобализацию. По мнению одного из обозревателей «Монд Дипломатик» С. Латуша, «подъем интегризма, усиление конфликта идентичности и этнического терроризма представляет собой ответную реакцию на высокомерную политику безальтернотивности либеральной демократии, ничем не ограниченной экспансии рынка, прав человека в их западной интерпретации»[17]. Ликвидируя, таким образом, культурное многообразие, глобализация порождает возникновение «племен», покорность, рост этницизма, взрыв конфликтов идентичности, а не сосуществование и диалог.

Во-вторых, меняются участники конфликтов. Конфликты между государствами, в том числе и военные, не исчезают, но перспективы крупномасштабных межгосударственных войн, типа двух мировых, становится менее вероятной. Это не значит, что государство перестает быть одной из сторон конфликта, однако его противники, либо, иначе говоря, другой стороной конфликта, все чаще будут выступать негосударственные акторы – религиозные экстремистские течения и преступные группировки (в том числе и внутригосударственного аппарата); преступные транснациональные синдикаты, проникающие в различные структуры; террористические формирования и этнокультурные кланы. Иначе говоря, конфликты часто ведутся «с участием новых бойцов»[18], мотивы которых трудно понять.

В-третьих, меняется и содержание конфликтов. Как уже отмечалось, они все меньше и меньше являются межгосударственными. Иначе говоря, они происходят преимущественно в пределах внутренних границ государств, и, как правило, в густонаселенных, высокоурбанизированных и слаборазвитых регионах. Все более распространенным становятся асимметричные, в силу сущностного расхождения противоборствующих сторон, конфликты. Они приобретают характер раздробленных, децентрализованных процессов, с которыми гораздо сложнее бороться: «…в пространстве, где более не существует общих норм поведения и где происходит ослабление государств, любой, даже слабый стратегический игрок обладает неконтролируемой способностью уничтожения»[19]. Кроме того, конфликты становятся все более продолжительными, все труднее определить точку их начала и окончательного разрешения. Неопределенность распространяется и на результат конфликта: в отличие от обычных межгосударственных войн, в них становится гораздо сложнее выявить, кто победил и кто проиграл, они не имеют четких ограничений во временных рамках. Указанная неопределенность касается не только времени, но и пространства: конфликты все больше распространяются в пространстве. При этом конфликтное пространство все менее определяется государственными границами. Многие исследователи указывают на феномен своего рода «феодализации» - возникновение перемещающихся и многообразных центров власти, напоминающее ситуацию, господствовавшую в международных отношениях в средние века. Аналогия со средневековьем возникает и в связи с такой характеристикой новых конфликтов, как их растущая ожесточенность. Так как новые конфликты и войны вызывают у великих держав желание сосредоточиться на самих себе, то значительная часть слаборазвитых стран «сползает» к полной анархии. Конфликты и войны, которые возникают в странах «третьего мира», отличаются особой жестокостью, дикостью и варварством. Стирается разница между военными и гражданскими объектами, гражданские цели оказываются все менее защищенными. Многие из «новых бойцов» стремятся направить свой действия именно против гражданских объектов.

В-четвертых, перечисляя отличия конфликтов и кризисов нового поколения от тех, которые были типичными для эпохи холодной войны и ранее, нельзя не отметить роль международных организаций. Прежде всего, это касается такого универсального института, как ООН. Справедливая критика в ее адрес не должна заслонять того факта, что по сравнению с периодом холодной войны 1990-е годы характеризуются определенной активизацией и деблокированием ее деятельности, ростом операций по поддержанию мира и участившимся вмешательством в кризисы и конфликты. Проведение миротворческих и гуманитарных операций под эгидой ООН перестает быть исключительным феноменом.

Подытоживая вышесказанное, можно отметить, что многообразие трактовок определяется неоднозначным пониманием природы явления «конфликт». Так, известный американский ученый А. Рапопорт полагает, что «создание общей теории конфликта маловероятно, если вообще возможно, ибо само понятие «конфликт» отражает существование значительно отличающихся явлений, к тому же подчиняющихся совершенно разным принципам»[20]. Единственное, о чем можно смело сказать: оно присуще всем аспектам общественной жизнедеятельности, отмеченное ещё древними философами.

§ 2. Динамика развития международного конфликта.

В целях боле детального рассмотрения международного конфликта особенно важен учет не общих (макрополитических) факторов его протекания, а специфики целей, выбираемых в соответствии с особенностями этапов его формирования и развития. Как правило, в науке выделяются фазы возникновения, развития и окончания политических конфликтов. В то же время особенности поведения субъектов управления конфликтом могут как определяться постановкой комплексных задач, учитывающих специфику каждого этапа в целом, так и зависеть от более узких, специализированных целей, которые он ставит перед собой на каждом этапе в отдельности. Поэтому в науке могут разрабатываться технологические модели поведения лидеров, правительств, государств и прочих субъектов управления конфликтами не только применительно ко всем (или отдельным) этапам их протекания (например «трехпериодная модель» М. Брегера деятельности правительств в условиях международного кризиса), но также и касающиеся отдельных сторон или аспектов их деятельности внутри каждого из этапов (в частности тактика переговорного процесса).

Этап возникновения конфликта - конфликтные отношения зарождаются, когда складывается атмосфера напряженности между оппозиционными сторонами, выражающая наличие определенного предмета спора и конкуренции, несовпадения позиций политических субъектов. На этом этапе пружина конфликтного взаимодействия еще сжата и контуры будущего развития противоречия могут только угадываться.

Таким образом, главной задачей является раскрытие подлинных причин международного конфликта, а следовательно, и истинных целей, преследуемых его участниками. Сложность такого анализа в значительной степени усугубляется частым стремлением сторон скрыть, замаскировать настоящие причины противоречия со своим оппонентом (нередко это вызывается желанием использовать не вполне законные методы для реализации своих интересов или же опасением, что обнародование причин спора вызовет негативную реакцию общественности).

Отыскивая подлинные причины конфликтных ситуаций, необходимо уметь отличать их от повода, толчка к началу событий (например, недовольство социально-экономическим курсом властей со стороны оппозиции и начало проведения ею акций протеста в ответ на конкретные действия правительства, воспринятые как угроза своему существованию). Правильный анализ позволит не только выявить источник политического напряжения, но и предотвратить возможный «отрыв» конфликта от своих первоначальных причин и переключение активности сторон на новые политические цели, консервирующие прежние поводы для конкуренции и, тем самым, переводящие противостояние в закрытую форму существования, чреватую внезапными международными потрясениями. Так, например, длительное нежелание властей видеть в ряде районов СССР национальную подоплеку некоторых экономических, культурных и прочих противоречий в значительной степени спровоцировало там серьезнейший кризис межнациональных отношений и лишило государственные органы многих средств и возможностей эффективно влиять на развитие событий.

На данном этапе динамики протекания конфликта важно стремление сторон поставить конфликт под контроль. Эти меры подразумевают соответствующую ориентацию и мобилизацию общественного мнения, что позволяет создать в государствах климат осуждения или поощрения одной (или всех) из конфликтующих сторон, сужают поле для маневров противоборствующей стороны, способствуя повышению стабильности.

Определяя стратегические и тактические цели регулирования конфликта, акторы должны подготовиться «технически»: проверить надежность коммуникаций, центров обработки информации о текущих событиях, их материальной обеспеченности; улучшить взаимосвязь между различными уровнями и звеньями власти, вовлеченными в регулирование конфликта; приспособить структуру институтов власти для осуществления эффективного контроля событий; проверить готовность механизмов власти для решительного применения силы. Вся совокупность этих мер должна адекватно соответствовать ресурсам, имеющимся в распоряжении верхов, а также способствовать поддержанию имиджа сторон — формировать у населения убежденность, что власти стремятся к разрешению конфликта и способны держать его под контролем.

Этап развития конфликта – с протеканием конфликта круг деятельности субъекта, пытающегося контролировать его протекание, расширяется. На данной стадии более отчетливо проявляются силы, поддерживающие каждую из конфликтующих сторон или противостоящие им; становится очевидным, расширяется или сужается область распространения спора, какова степень его интенсивности. Таким образом, увеличивается число факторов, которые необходимо отслеживать для сохранения контроля над развитием конкурентных отношений.

Принимая решение, субъект управления конфликтом должен опираться на более широкий круг информации, повышая ее оперативность, строго отбирать достоверную информацию из массива поступающих сведений. Причем информацию следует собирать не только о «видимом слое» поведения сторон, но и об их скрытых, а порой и тщательно скрываемых замыслах и намерениях. Особое значение в таких ситуациях приобретает борьба с дезинформацией, так как стремление той или иной стороны исказить сведения о своих целях, по мнению французских ученых Фюстье и Амираля, «нередко провоцирует субъект управления конфликтом на весьма безрассудные действия»[21].

Расширяя информационное поле контроля, акторы конфликта, как правило, уточняют образы конфликтующих сторон (позиции, склонность к компромиссам, допустимые возможности изменения целей) и собственные оценки, выработанные ранее. Специалисты в области международных отношений американцы Г. Снайдер и П. Дизинг в связи с этим различают изменения, происходящие в так нахываемых фоновых образах (отражающих оценку конфликтующих сторон через призму долговременной перспективы их эволюции), а также «текущих» образах (выражающих изменения во взглядах на их актуальные, сиюминутные позиции).

Уточняя такого рода оценки, власти должны непрерывно сопоставлять изменяющиеся позиции сторон, стараться проникнуть в тактику поведения конфликтующих, нащупать точки соприкосновения оппонентов. В конечном счете оценка различного рода макро- и микрофакторов, обусловливающих протекание конфликта, должна дать четкое представление о его интенсивности: обладает ли он тенденцией к спаду или к нарастанию. В соответствии с выводами должна скорректироваться и тактика действия властей.

Так, при спаде интенсивности внимание оппонентов, как правило, ослабевает, а количество ресурсов, направляемых на регулирование конфликта, уменьшается. Стороны даже могут попытаться повернуть конфликт в такое русло, где бы он не решался, но и не оказывал неблагоприятного воздействия на политические отношения. Нарастание же напряженности конфликта предполагает иную тактику действий.

Этап окончания конфликта - это наиболее сложная фаза, ибо от результата окончания спорных отношений зависит заново складывающийся баланс политических сил.

Обычно в конфликтологии рассматривают два основных варианта окончания конфликта — достижение примирения сторон либо их непримиримость (то есть создание тупиковой ситуации, неразрешимости конфликта). Между этими полюсами пролегает целый ряд вариантов эволюции конфликта, отражающих его рутинизацию (сохранение прежней интенсивности), снижение или, напротив, экскалация взаимооппозиционности сторон. Конфликт может оказаться и неразрешимым, тогда создается положение, которое ведет не к его окончанию, а как бы к «круговому движению». Это требует от субъекта управления конфликтом пересмотра и повторения своих действий и операций, соответствующих двум первым этапам конфликтного взаимодействия. Иными словами, такая ситуация предполагает совершенствование или поиск новой стратегии и тактики контролирования, управления конфликтом.

Примирение же участвующих в конфликте сторон, как уже говорилось, может носить характер полного или частичного урегулирования (то есть изменения поведения одной или нескольких сторон конфликта без исчерпания предмета спорных отношений) либо разрешения конфликта (уничтожающего сам повод для такого взаимодействия сторон). При этом нельзя сбрасывать со счетов и то, что конфликт может разрешиться сам по себе, без попыток его сознательного регулирования (например, из-за утраты актуальности предмета спора, усталости политических субъектов, истощения ресурсов).

Для достижения примирения необходимо найти средства, способные обеспечить такое развитие событий. Ж. Фаве считает, что добиваться примирения необходимо через соглашение, компромисс, подчинение, уступку и разрыв (с прошлым). Среди принципов урегулирования, о которых говорит Е. Нордлинжер, можно отметить создание стабильной коалиции сил, соблюдение пропорциональности усилий, обеспечение взаимного права вето. Р. Даль (исключая тупиковый путь развития событий) предпочитает говорить о принудительных и мирных средствах примирения сторон.

Учитывая наиболее типичные средства, можно выделить два наиболее общих пути примирения сторон:

1. Мирное урегулирование конфликта в результате: достижения компромисса на основе сохранения исходных позиций; соглашения, основанного на взаимных уступках; истощения ресурсов одной или нескольких сторон, что делает невозможным продолжение соперничества; обретенного в ходе спора взаимоуважения сторон, понимания прав и интересов соперника. Чаще всего этот путь примирения связан не с односторонним навязыванием воли, а с обоюдной активностью конфликтующих сторон. Так, в Совете Безопасности ООН принцип единогласия предполагает учет позиций каждого из его членов;

2. Примирение на основе принуждения или, другими словами, использования «командного стиля» (П. Шаран) взаимоотношений, позволяющего одной из сторон игнорировать аргументы соперника. В основе этого навязываемого одной из сторон (или третьей силой всем сторонам) характера взаимодействия может лежать:

— явное превосходство (сохраненных, приобретенных) сил и ресурсов с одной стороны и их дефицит с другой;

— изоляция одной стороны конфликта, понижение ее статуса, а также другие состояния, свидетельствующие об ослаблении ее позиций, о поражении, нанесенном ей в соответствии с правилами игры;

— уничтожение, «тотальное истребление противника» (X. Шпейер), в результате чего мир устанавливается в отсутствие врага.

Ориентация на те или иные средства примирения сторон должна корректироваться и спецификой политических процессов, в которых протекают конфликты. В условиях радикального преобразования status-quo, выбора качественно новых путей будущего развития ориентация исключительно на согласительные методы взаимодействия со своими соперниками вряд ли приведет к устранению напряженности и примирению позиций. В этих случаях целесообразно применять более изощренную тактику поведения, включающую методы как мирного, так и принудительного примирения сторон.

Таким образом, выбираемые субъектом управления средства урегулирования конфликтов должны непременно соответствовать культурно-историческим, цивилизационным особенностям политического развития страны (региона, субъекта), учитывать временные обстоятельства ведения спора.

Глава 2. Пути и методы урегулирования международного конфликта.

Во второй главе данной работы выявляются пути и методы разрешения международного конфликта. Внимание уделяется двум основным механизмам – дипломатическому и правовому, также определяется роль гуманитарной помощи, военным операциям, информационному элементу как средств миротворчества. Выявляется изменчивый характер последнего на основе трансформации глобализирущейся международной системы.

Во втором параграфе акцент ставится на переговоры, поскольку данный механизм представляет собой наиболее эффективный в разрешении спора. Выявляются этапы переговорного процесса, их специфика и непосредственно роль.

§1. Механизмы разрешения конфликта.

Существует множество механизмов урегулирования конфликтов, которые можно классифицировать по различным критериям, например, военный (силовой) и мирный пути решения спора, односторонний действия (нападение, агрессия) либо совместные (путем переговоров, посреднических услуг, арбитража, судебного разбирательства).

В современном мире механизмы урегулирования конфликтов резко отличаются от прежних. Структура этих механизмов приобретает более сложный характер, трансформируется их иерархия.

Например, в условиях уменьшения роли государства-нации наблюдается снижение эффективности дипломатических методов урегулирования конфликтов. В составе же причин современных конфликтов и в структуре методов их разрешения, напротив, растет роль экономических механизмов и финансовых средств. Пример борьбы с международными наркомафиозными структурами может подтвердить как силу задействования, так и ограниченность экономических рычагов. Ограниченность их подтверждается также и тем, что ни одно даже самое богатое государство не в состоянии откупиться от конфликтов на религиозной или этнической почве. С другой стороны, и межгосударственные противоречия, и ассиметричные конфликты требуют огромных средств для своего предупреждения, урегулирования и управления собой. Растут цены на постоянно совершенствующиеся и обновляющиеся виды вооружений, хотя они, конечно, не в состоянии дать тех качественных выгод или преимуществ, которые обеспечивают технический прогресс, информация, образование.

Страницы: 1, 2, 3, 4