Бытие и сознание

Бытие и сознание

Содержание

1. Категория бытия в философии

2. Основные философские подходы к пониманию бытия

3. Интерпретация бытия в рационалистической и иррационалистической

философских традициях

4. «Онтологический поворот» в философии XX века

5. Философское понятие материи

6. Понятие сознания.

Сознание как фундаментальная характеристика человеческого существа

7. Сознание как философская проблема

8. Сознание в контексте антропогенеза

9. Язык и сознание

10. Структура сознания

11. Объективное и субъективное в сознании

12. Самосознание

13. Бессознательное и его место в духовной жизни человека

14. Понятие общественного сознания, его структура

15. Общественное и индивидуальное сознание и их диалектическая взаимосвязь

16. Общественная психология и идеология, массовое сознание

17. Формы общественного сознания

18. Заключение

19. Список литературы

Категория бытия в философии

|В качестве системообразующего принципа философской картины мира |

|выступает понятие бытия. Бытие - одно из фундаментальных понятий, |

|которое задает широчайший спектр смыслов от обобщения мира в целом до |

|осмысления уникальности и неповторимости бытия. Именно через это |

|понятие, человек пытается осмыслить свое место в мире. |

|Первый аспект проблемы бытия связан с осмыслением противоречивости |

|единства бытия природы, как целого бытия вещей. |

|Второй аспект связан с пониманием целостного единства бесконечного мира.|

| |

|Третий связан с идеей действительности, имеющей внутреннюю логику |

|развития и предшествующей сознанию. |

Вопрос понимания бытия и соотношение с сознанием определяет решение

основного вопроса философии. Для рассмотрения этого вопроса обратимся к

истории развития философии.

Бытие является философской категорией, обозначающей реальность,

существующую объективно, независимо от сознания, воли и эмоций человека.

Проблема трактовки бытия и соотношения его с сознанием стоит в центре

философского мировоззрения.

Будучи для человека чем-то внешним, преднайденным, бытие налагает

определенные ограничения на его деятельность, заставляет соизмерять с ним

свои действия. Вместе с тем бытие является источником и условием всех форм

жизнедеятельности человека. Бытие представляет не только рамки, границы

деятельности, но и объект творчества человека, постоянно изменяющего бытие,

сферу возможностей, которую человек в своей деятельности превращает в

действительность.

Истолкование бытия претерпело сложное развитие. Его общей чертой

является противоборство материалистического и идеалистического подходов.

Первый из них толкует основания бытия как материальные, второй – как

идеальные.

Основные философские подходы к пониманию бытия

Можно вычленить несколько периодов в трактовке бытия.

Первый период – мифологическое истолкование бытия.

Второй этап связан с рассмотрением бытия «самого по себе»

(натуралистическая онтология).

Третий период начинается с философии И. Канта. Бытие рассматривается

как нечто связанное с познавательной и практической деятельностью человека.

В ряде направлений современной философии делается попытка

переосмыслить онтологический подход к бытию, который исходит уже из анализа

человеческого существования.

В истории философии первую концепцию бытия дали древнегреческие

философы 6 – 4 веков до нашей эры – досократики. Для них бытие совпадает с

материальным, неразрушимым и совершенным космосом.

Одни из них рассматривали бытие как неизменное, единое, неподвижное,

тождественное себе. Таковыми были взгляды древнегреческого философа

Парменида. Сущность его философской позиции заключается в проведении

принципиального различия между мышлением и чувственностью, а соответственно

и между мыслимым миром и миром чувственно познаваемым. Это было подлинным

философским открытием. Мышление и соответствующий ему мыслимый,

умопостигаемый мир есть, прежде всего, «единое», которое Парменид

характеризовал как бытие, вечность и неподвижность, однородность,

неделимость и законченность, противопоставляя его становлению и кажущейся

текучести. Для богов нет ни прошлого, ни будущего, а существует только

настоящее.

Он дает одну из первых формулировок идеи тождества бытия и мышления:

«мыслить и быть есть одно и то же», «одно и то же мысль и то, на что мысль

устремляется». Такое бытие, по Пармениду, никогда не может быть небытием,

поскольку последнее – это нечто слепое и непознаваемое; бытие не может ни

происходить из небытия, ни каким-либо образом содержать его в себе.

Вопреки сложившемуся еще в древности мнению, Парменид вовсе не отрицал

чувственного мира, а только доказывал, что для его философского и научного

осознания мало одной чувственности. Считая критерием истины разум, он

отвергал ощущения из-за их неточности.

Другие философы древности рассматривали бытие как непрерывно

становящееся. Так, Гераклит сформулировал ряд диалектических принципов

бытия и познания. Диалектика у Гераклита – концепция непрерывного

изменения, становления, которое мыслится в пределах материального космоса и

в основном является круговоротом вещественных стихий – огня, воздуха, воды

и земли. Здесь выступает у философа знаменитый образ реки, в которую нельзя

войти дважды, поскольку в каждый момент она все новая.

Становление возможно только в виде непрерывного перехода из одной

противоположности в другую, в виде единства уже сформировавшихся

противоположностей. Так, у Гераклита едины жизнь и смерть, день и ночь,

добро и зло. Противоположности пребывают в вечной борьбе, так что «раздор

есть отец всего, царь всего». В понимание диалектики входит и момент

относительности (относительность красоты божества, человека и обезьяны,

человеческих сил и поступков и т. п.), хотя он и не упускал из виду того

единого и цельного, в пределах которого происходит борьба

противоположностей.

Бытие фиксируется в отношении к небытию, причем противопоставляются

бытие по истине, открываемое в философском размышлении, и бытие по мнению,

представляющее собой лишь ложную, превратную поверхность вещей.

Наиболее резко выразил это Платон, который противопоставляет

чувственные вещи чистым идеям как «мир истинного бытия». Душа когда-то была

близка богу и «поднявшись, заглядывала в подлинное бытие». Теперь же,

отягощенная заботами, «с трудом созерцает сущее».

Красота жизни и реального бытия для Платона выше красоты искусства.

Бытие и жизнь есть подражание вечным идеям, а искусство есть подражание

бытию и жизни, то есть подражание подражанию.

Аристотель выявляет типы бытия в соответствии с типами суждений: «оно

есть». Но бытие им понимается как всеобщий предикат, который относится ко

всем категориям, но не является родовым понятием. Аристотель подверг

критике учение Платона об идеях и дал решение вопроса об отношении в бытии

общего и единичного. Единичное – то, что существует только «где-либо» и

«теперь», оно чувственно воспринимаемо. Общее – то, что существует в любом

месте и в любое время («повсюду» и «всегда»), проявляясь при определенных

условиях в единичном, через которое оно познается. Общее составляет предмет

науки и постигается умом.

Для объяснения того, что существует, Аристотель указывал 4 причины:

сущность и суть бытия, в силу которой всякая вещь такова, какова она

есть (формальная причина);

материя и подлежащее (субстрат) – то, из чего что-либо возникает

(материальная причина);

движущая причина, начало движения;

целевая причина – то, ради чего что-либо осуществляется

Хотя Аристотель признавал материю одной из первых причин и считал ее

некоторой сущностью, он видел в ней только пассивное начало (возможность

стать чем-либо), всю же активность приписывал остальным трем причинам,

причем сути бытия – форме – приписал вечность и неизменность, а источником

всякого движения считал неподвижное, но движущее начало – бога. Бог

Аристотеля – «перводвигатель» мира, высшая цель всех развивающихся по

собственным законам форм и образований.

Христианство проводит различие между божественным и сотворенным

бытием, между богом и миром, который сотворен им из ничего и поддерживается

божественной волей. Человеку предоставлена возможность свободного движения

к совершенному, божественному бытию. Христианство развивает античное

представление о тождестве бога и совершенства (блага, истины и красоты).

Средневековая христианская философия в традициях аристотелизма различает

действительное бытие (акт) и возможное бытие (потенция), сущность и

существование. Всецело актуально только бытие бога.

Резкий отход от этой позиции начинается в эпоху Возрождения, когда

получил общее признание культ материального бытия, природы, телесного. Эта

трансформация, которая выражает новый тип отношения человека к природе, -

отношения, обусловленного развитием науки, техники и материального

производства, подготовила концепции бытия XVII – XVIII веков. В них бытие

рассматривается как реальность, противостоящая человеку, как сущее,

осваиваемое человеком в его деятельности. Отсюда возникает трактовка бытия

как объекта, противостоящего субъекту как косной реальности, которая

подчинена слепым, автоматически действующим законам (например, принципу

инерции) и не допускает вмешательства каких-либо внешних сил.

Исходным в трактовке бытия для всей философии и науки этой эпохи

является понятие тела. Это связано с развитием механики – главной науки

XVII – XVIII веков. В свою очередь, такое понимание бытия послужило основой

естественнонаучного представления о мире в то время. Период классической

науки и философии можно охарактеризовать как период натуралистически-

объективистских концепций бытия, где природа рассматривается вне отношения

к ней человека, как некоторый механизм, действующий сам по себе.

Интерпретация бытия в рационалистической и иррационалистической

философских традициях

Спиноза сделал центральным пунктом своей онтологии тождество бога и

природы, которую он понимал как единую, вечную и бесконечную субстанцию,

исключающую существование какого-либо другого начала, и тем самым – как

причину самой себя. Признавая реальность бесконечно многообразных отдельных

вещей, он понимал их как совокупность модусов – единичных проявлений единой

субстанции.

Качественная характеристика субстанции раскрывается у Спинозы в

понятии атрибута как неотъемлемого свойства субстанции. Число атрибутов в

принципе бесконечно, хотя конечному человеческому уму открываются только

два из них – протяжение и мышление.

Натуралистически рассматривая человека как часть природы, Спиноза

утверждал, что тело и душа взаимно независимы вследствие онтологической

независимости двух атрибутов субстанции. Это воззрение сочетается у Спинозы

с материалистической тенденцией в объяснении мыслительной деятельности

человека: зависимость мышления человека от его телесного состояния

обнаруживается, согласно Спинозе на стадии чувственного познания.

Чувственное познание, по мысли Спинозы, часто ведет к заблуждению; являясь

неадекватным отражением объекта, оно вместе с тем заключает в себе элемент

истины.

Рационализм Спинозы с наибольшей силой проявился в противопоставлении

им понимания как единственного источника достоверных истин – чувственному

познанию.

Важная особенность концепций бытия в новое время состоит в том, что

для них характерен субстанциальный подход к бытию, когда фиксируются

субстанция (неуничтожимый, неизменный субстрат бытия, его предельное

основание) и ее акциденции (свойства), производные от субстанции,

преходящие, изменяемые.

С разными модификациями все эти особенности в понимании бытия

обнаруживаются в философских системах Ф. Бэкона, Т. Гоббса, Дж. Локка

(Великобритания), у французских материалистов, в физике Р. Декарта.

Но в метафизике Декарта берет начало иной способ истолкования бытия,

при котором бытие определяется на пути рефлективного анализа сознания, то

есть анализа самосознания, или же на пути осмысления бытия сквозь призму

человеческого существования, бытия культуры, социального бытия.

Тезис Декарта - «cogito ergo sum» - мыслю, следовательно, существую,

означает: бытие субъекта постигаемо в акте самопознания.

Основная черта философского мировоззрения Декарта – дуализм души и

тела, «мыслящей» и «протяженной» субстанции. Человек есть реальная связь

бездушного и безжизненного телесного механизма с душой, обладающей

мышлением и волей. Из всех способностей человеческой души он выдвигал на

первое место волю. Декарт видел конечную задачу знания в господстве

человека над силами природы, в открытии и изобретении технических средств,

в познании причин и действий, в усовершенствовании самой природы человека.

Он ищет безусловно достоверное исходное основоположение для всего знания и

метод, посредством которого возможно, опираясь на это основоположение,

построить столь же достоверное здание всей науки.

Исходный пункт философских рассуждений Декарта – сомнение в истинности

общепризнанного знания, охватывающее все виды знания. Однако, сомнение есть

не убеждение агностика, а только предварительный методический прием. Можно

сомневаться в том, что существует внешний мир, и даже в том, существует ли

мое тело. Но само мое сомнение, во всяком случае, существует. Сомнение же

есть один из актов мышления. Я сомневаюсь, поскольку я мыслю. Если, таким

образом, сомнение – достоверный факт, то оно существует лишь, поскольку

существует мышление, поскольку существую я сам в качестве мыслящего.

Эти линию развивает немецкий философ Г. Лейбниц, который выводит

понятие бытия из внутреннего опыта человека, а крайнего выражения она

достигает у английского философа Дж. Беркли, отрицающего существование

материального бытия и выдвигающего субъективно-идеалистическое положение

«быть – это значит быть в восприятии».

Не отрицая существования вещей самих по себе, И. Кант рассматривает

бытие не как свойство вещей, а как связку суждения. «…Бытие не есть

реальный предикат, иными словами, оно не есть понятие о чем-то таком, что

могло бы быть прибавлено к понятию вещи. В логическом применении оно есть

лишь связка в суждении». Прибавляя к понятию характеристику бытия, мы не

прибавляем ничего нового к его содержанию.

Диссертация «О форме и принципах чувственно воспринимаемого и

умопостигаемого мира» явилась началом перехода к воззрениям «критического»

периода, главными произведениями которого стали «Критика чистого разума»,

«Критика практического разума» и «Критика способности суждения».

Основу всех трех «Критик» составляет учение Канта о явлениях и о

вещах, как они существуют сами по себе, - «вещах в себе». Познание наше

начинается с того, что «вещи в себе» воздействуют на органы внешних чувств

и вызывают в нас ощущения. В этой предпосылке своего учения Кант –

материалист. Но в учении о формах и границах познания Кант – идеалист и

агностик. Он утверждает, будто ни ощущения нашей чувственности, ни понятия

и суждения нашего рассудка не могут дать никакого теоретического знания «о

вещах в себе». Вещи эти непознаваемы. Правда, эмпирические знания могут

неограниченно расширяться и углубляться, но это ни на йоту не приблизит нас

к познанию «вещей в себе».

Для И. Фихте подлинным бытие является свободная, чистая деятельность

абсолютного Я, а материальное бытие есть продукт этой деятельности. У Фихте

впервые в качестве предмета философского анализа выступает бытие культуры,

бытие, созданное деятельностью человека.

В основе философии Фихте лежит убеждение в том, что практически-

деятельное отношение к предмету предшествует теоретически-созерцательному

отношению к нему. Сознание не дано, а задано, порождает себя. Очевидность

его покоится не на созерцании, а на действии, она не усматривается

интеллектом, а утверждается волей. Сознай свое Я, создай его актом этого

осознания – таково требование Фихте. Этим актом индивид рождает свой дух,

свою свободу.

«От природы» индивид есть нечто непостоянное: его чувственные

склонности, побуждения, настроения всегда меняются и зависят от чего-то

другого. От этих внешних определений он освобождается в акте самопознания:

его самотождественность – «Я есмь Я» – результат свободного действия Я.

Самоопределение предстает как требование, задача, к решению которой

субъекту суждено вечно стремиться.

Этот тезис развивает Ф. Шеллинг, согласно которому природа, бытие само

по себе есть лишь неразвитый, дремлющий разум. В своем труде «Система

трансцендентального идеализма» он отмечает, что «свобода является

единственным принципом, к которому здесь все возводится, и в объективном

мире мы не усматриваем ничего вне нас существующего, но лишь внутреннюю

ограниченность нашей собственной свободы деятельности».

В системе Г. Гегеля бытие рассматривается как первая, непосредственная

и весьма неопределенная ступень в восхождении духа к самому себе, от

абстрактного к конкретному. Абсолютный дух лишь на мгновение материализует

свою энергию, а в своем дальнейшем движении и деятельности самопознания он

снимает, преодолевает отчужденность бытия от идеи и возвращается к самому

себе, так как сущность бытия составляет идеальное. Для Гегеля подлинное

бытие, совпадающее с абсолютным духом, есть не косная, инертная реальность,

а объект деятельности, полный беспокойства, движения и фиксируемый в форме

субъекта, то есть деятельно.

У немецкого философа Ф. Ницше понятие бытия толкуется как обобщение

понятия жизни. Он стремится преодолеть рациональность философского метода.

Понятия не выстраиваются у Ницше в систему, а предстают как многозначные

символы. Таковы понятия «жизнь», «воля к власти», которая есть само по себе

бытие в его динамичности, и страсть, и инстинкт самосохранения, и движущая

обществом энергия и т. д.

Еще более резко этот тезис проводится в философии жизни немецкого

философа В. Дильтея, для которого подлинное бытие совпадает с целостностью

жизни, постигаемой науками о духе.

Центральным у Дильтея является понятие жизни как способа бытия

человека, культурно-исторической реальности. Человек не имеет истории, но

сам есть история, которая только и раскрывает, что он такое. От

человеческого мира истории Дельтей резко отделяет мир природы. Задача

философии, как «науки о духе» – «понять жизнь, исходя и нее самой». В связи

с этим выдвигается метод «понимания» как непосредственное постижение

некоторой духовной целостности, целостного переживания. Понимание,

родственное интуитивному проникновению в жизнь, он противопоставляет методу

«объяснения», применимому в «науках о природе», имеющему дело с внешним

опытом и связанному с конструирующей деятельностью рассудка. Понимание

собственно внутреннего мира достигается с помощью интроспекции,

самонаблюдения, понимание чужого мира – путем «вживания», «сопереживания»,

«вчувствования».

В качестве исходного выдвигается понятие «жизнь» как некая интуитивно

постигаемая целостная реальность, не тождественная ни духу, ни материи.

Здесь внимание приковано к индивидуальным формам реализации жизни, ее

неповторимым, уникальным культурно-историческим образам.

Немецкий философ Г. Риккерт, как и все неокантианство, различает

чувственно-реальное и ирреальное бытие. Если естествознание имеет дело с

реальным бытием, то философия – с миром ценностей, то есть бытие, которое

предполагает долженствование.

Отвергая с позиций неокантианства «вещь в себе» как объективную

реальность, Риккерт сводит бытие к сознанию субъекта, понимаемому как

всеобщее, безличное сознание. На этой основе решается центральная для

теории познания проблема трансцендентного – вопрос о независимой от

сознания объективной действительности: данная в познании действительность

имманентна сознанию. Вместе с тем существует объективная, независимая от

субъекта истина, то есть недоступное познанию трансцендентное. Реальность

рассматривается как результат деятельности безличного сознания,

конструирующего природу, естествознание, и культуру, науки о культуре.

Бытие – не ощущаемое, а категориально мыслимое бытие. Пространство и

время – не формы чувствительной интуиции, а категории логического мышления.

Отсюда – тезис об имманентности бытия сознанию.

Установка на рассмотрение бытия как продукта деятельности духа

характерна и для философии конца XIX – начала XX веков. При этом по-новому

истолковывается само бытие. Основная тенденция в развитии представлений о

бытие совпадает с тенденцией развития научного знания, которое преодолевает

как натуралистически-объективистскую трактовку бытия, так и субстанциальный

подход к нему. Это выражается, в частности, в широком проникновении в

научное мышление таких категорий, как функция, отношение, система и т. д.

Это движение науки во многом было подготовлено критикой представлений о

бытие как субстанции, осуществленной в гносеологии, например, в работах

немецкого философа-неокантианца Э. Кассирера.

«Онтологический поворот» в философии XX века

В философии XX века, в отличие от традиционной онтологии, не мир, не

природа, а человек становился проблемной точкой отсчета. Философы XX века

стали решительно пересматривать внутрифилософские приоритеты прошлого. Они

возражали тем представителям классической онтологии, которые отталкивались

от самостоятельного бытия мира и от него двигались к пониманию человека,

поставленного в зависимость от мира. В таких случаях, говорили они,

философия и превращалась в "философию вещей", а человек чаще всего также

рассматривался как вещь. Не менее категорическими были возражения против

тех направлений классической философии, где на первый план выдвигались

логика, гносеология, теория идей: господство "философии идей", утверждали

сторонники "новой онтологии", превращает человека в своего рода

познавательную машину.

В противовес классическому онтологизму и гносеологизму представители

анализируемых направлений XX века считали необходимым действительно сделать

человека центром философии. Ведь сам человек есть, существует, является

бытием, притом бытием особым. Философы-классики рассматривали "бытие" как

предельно широкое (человеческое) понятие о мире и в то же время считали

бытие совершенно независимым от человека. Исключением было учение Канта. В

нем философы XX века особенно высоко оценили ту идею, согласно которой мир

мы видим исключительно сквозь призму человеческого сознания. Вещи мира, сам

мир существуют в себе, совершенно независимо от сознания, но "в себе" они

нам, людям, не явлены. Поскольку же мир, вещи и процессы мира являются

людям, постольку результаты его осознания уже неотделимы от человека. К

этим тезисам Канта, значительно усиливая их субъективистский крен,

присоединяются не только феноменологи, экзистенциалисты, персоналисты, но и

представители многих других направлений. Однако в отличие от классиков, и

даже от Канта, центром "антропологической философии" XX века является не

учение о разуме, не гносеология и логика, а онтология. Центром же "новой

онтологии" становится не некое изолированное сознание человека, а сознание,

точнее, духовное (сознание и бессознательное), взятое в неразрывном

единстве с человеческим бытием. Этот новый смысл и вкладывается в

традиционное понятие Dasein (наличное бытие, здесь - бытие), которое

становится базовой категорией экзистенциалистской онтологии.

Итак, путь феноменолога, экзистенциалиста, персоналиста - не путь от

Sein, бытия вообще, не от мира как бытия к бытию человека, как это было в

классической онтологии. Избирается обратный путь - от человеческого Dasein

к миру, как он видится человеку и "выстраивается" вокруг него. Такой подход

представляется философам XX века предпочтительным не только с

реалистической точки зрения (ведь по-другому, говорят они, человек и не

осваивает мир), но и с точки зрения гуманистическая: в центр ставится

человек, его активность, возможности свободы, открываемые самим его бытием.

В ряде философских концепций акцент делается на специфической форме

бытия – человеческом существовании.

Понятие «существование» произошло от латинского existo – существую. В

истории философии понятие «существование» употреблялось обычно для

обозначения внешнего бытия вещи, которое в отличие от сущности вещи,

постигается не мышлением, а опытом.

Принципиально новый категориальный смысл существование получает у

Кьеркегора. Он противопоставляет рационализму понимание существования как

человеческого бытия, которое постигается непосредственно. Существование, по

Кьеркегору, - единично, личностно, конечно. Конечное существование имеет

свою судьбу и обладает историчностью, ибо понятие истории, согласно

Кьеркегору, неотделимо от конечности, неповторимости существования, то есть

от судьбы.

В ХХ веке кьеркегоровское понятие существования возрождается в

экзистенциализме, где оно занимает центральное место. Существование, то

есть экзистенция (отсюда сам термин «экзистенциализм») трактуется в

экзистенциализме как нечто соотнесенное с трансценденцией, то есть выходом

человека за собственные пределы. Непостижимая для мышления связь

существования с трансценденцией, его конечность обнаруживаются, согласно

экзистенциализму, в факте самого существования. Однако конечность,

смертность существования – не просто эмпирический факт прекращения жизни, а

начало, определяющее структуру существования, пронизывающее собой всю

человеческую жизнь.

Отсюда характерный для экзистенциализма интерес к так называемым

«пограничным ситуациям» – страдание, страх, тревога, вина, в которых

выявляется природа существования.

Немецкий философ Н. Гартман - создатель "критической онтологии".

Гартман под влиянием Э.Гуссерля и М.Шеллера разработал онтологическую

концепцию, которая представляет собой модернизацию аристотелевски-

схоластического учения о бытии. Согласно Гартману, бытие имеет слоистую

структуру и должно быть рассмотрено как иерархия четырех качественно

различных пластов: неорганического, органического, душевного и духовного.

Формы существования и категориальная структура разных слоев неодинаковы:

так, имматериальные слои (дух, психическое) существуют только во времени.

Каждый из высших слоев коренится в низшем, но полностью им не определяется.

Низшие формы бытия активнее в своем самоутверждении, высшие обладают

большей свободой проявления. Гартман считал коренные философские проблемы

неразрешимыми.

В концепции немецкого экзистенциалиста М. Хайдеггера критикуется

традиционный подход к бытию, основанный на рассмотрении бытия как сущего,

субстанции, как чего-то извне данного и противоположного субъекту. Для

самого Хайдеггера проблема бытия имеет смысл лишь как проблема

человеческого бытия, проблема предельных оснований человеческого

существования. Самым важным выражением общечеловеческого способа бытия

является страх перед ничто.

В сочинении «Бытие и время» он ставит вопрос о смысле бытия, который,

по его мнению, оказался забытым традиционной европейской философией.

Пытаясь строить онтологию на основе гуссерлевской феноменологии, Хайдеггер

хочет раскрыть смысл бытия через рассмотрение человеческого бытия,

поскольку только человеку изначально свойственно понимание бытия («открыто»

бытие). Основу человеческого существования составляет его конечность,

временность. Поэтому время должно быть рассмотрено как самая существенная

характеристика бытия.

Хайдеггер стремится переосмыслить европейскую философскую традицию,

которая рассматривала чистое бытие как нечто вневременное. Причину такого

«неподлинного» понимания бытия виделась им в абсолютизации одного из

моментов времени - настоящего, «вечного присутствия», когда подлинная

временность как бы распадается, превращаясь в последовательный ряд моментов

«теперь», в физическое время. Основным пороком современной науки, как и

европейского миросозерцания вообще, Хайдеггер считает отождествление бытия

с сущим, с эмпирическим миром вещей и явлений.

Переживание временности отождествляется у Хайдеггера с острым чувством

личности. Сосредоточенность на будущем дает личности подлинное

существование, тогда как перевес настоящего приводит к тому, что «мир

вещей», мир повседневности заслоняет от человека его конечность.

Такие понятия, как «страх», «решимость», «совесть», «вина», «забота» и

т. п., выражают у Хайдеггера духовный опыт личности, чувствующей свою

неповторимость, однократность и смертность.

В дальнейшем на смену им приходят понятия, выражающие реальность не

столько личностно-этическую, сколько безличностно-космическую: бытие и

ничто, сокрытое и открытое, основа и безосновное, земное и небесное,

человеческое и божественное. Теперь Хайдеггер пытается постигнуть самого

человека, исходя из «истины бытия». Анализируя происхождение

метафизического способа мышления и мировосприятия в целом, он пытается

показать, как метафизика, будучи основой всей европейской жизни, постепенно

подготовляет новоевропейскую науку и технику, ставящих своей целью

подчинение всего сущего человеку, как она порождает иррелигиозность и весь

стиль жизни современного общества, его урбанизацию и омассовление.

Истоки метафизики восходят к Платону и даже к Пармениду, внесших

принцип понимания мышления как созерцания, постоянного присутствия и

неподвижного пребывания бытия перед глазами. В противоположность этой

традиции Хайдеггер употребляет для характеристики истинного мышления термин

«вслушивание»: бытие нельзя видеть, ему можно только внимать. Преодоление

метафизического мышления требует возвращения к изначальным, но не

реализованным возможностям европейской культуры – к той «досократовской»

Греции, которая еще жила «в истине бытия». Такое возвращение возможно

потому, что, хоть и «забытое», бытие все же живет еще в самом интимном лоне

культуры – в языке: «Язык – это дом бытия».

При современном отношении к языку как к орудию язык технизируется,

становится средством передачи информации и тем самым умирает как подлинная

«речь», как «речение», «сказание». Теряется та последняя нить, которая

связывала человека и его культуру с бытием, а сам язык становится мертвым.

Поэтому задача «прислушивания к языку» рассматривается как всемирно-

историческая. Не люди говорят языком, а язык говорит людям и людьми.

Таким образом, если в первых своих работах Хайдеггер попытался

построить философскую систему, то впоследствии он провозгласил

невозможность рационального постижения бытия.

Первоосновой экзистенциалистской онтологии (а одновременно

феноменологии, ибо и в ней внимание сосредоточивается на прояснении,

вернее, "самопрояснении" феноменов, проявлений сознания) является, но

Хайдеггеру, Dasein толкуемое как особое человеческое бытие. Его особенности

и преимущества, разъясняет Хайдеггер, состоят в том, что оно - единственное

бытие, которое способно "вопрошать" о самом себе и бытии вообще, как-то

"устанавливать себя" ("устанавливаться") по отношению к бытию. Вот почему

такое бытие-экзистенция и есть, но Хайдеггеру, фундамент, на котором должна

строиться всякая онтология. Такое понимание специфики человеческого бытия

не лишено оснований. Ни одно из известных нам живых существ, кроме

человека, неспособно помыслить, задаться вопросом о бытии, как таковом, -

об универсуме и его целостности, о своем месте в мире. Здесь мы, кстати,

видим определенное различие в понимании "экзистенции" Хайдеггером и

Сартром. Сартр, употребляя это понятие, делает акцент на индивидуальном

выборе, ответственности, поисках собственного "Я", хотя, конечно, ставит в

связь с экзистенцией и мир в целом. У Хайдеггера акцент все же перенесен на

бытие, - для "вопрошающего" человека бытие раскрывается, "светится" через

все, что люди познают и делают. Надо только излечиться от опаснейшей

болезни, поразившей современное человечество, - "забвения бытия".

Страдающие ею люди, эксплуатируя богатства природы, "забывают" о ее

целостном, независимом бытии; видя в других людях всего лишь средства, люди

"забывают" о высоком предназначении человеческого бытия.

Итак, первый шаг экзистенциалистской онтологии - констатация

"изначальности" человеческого бытия как бытия-вопрошания, бытия-

установления, как бытия, которое "есть я сам". Следующий онтологический

шаг, который экзистенциалисты приглашают сделать своего читателя и который,

вообще говоря, естественно вытекает из логики их размышления, состоит в

том, что вводится понятие и тема бытия-в-мире. Ведь суть человеческого

бытия действительно состоит в том, что это бытие-в-мире, связанное с бытием

мира.

Бытие-в-мире, с одной стороны, раскрывается через неотъемлемое от

человека "деление" - и это напоминает немецкую классическую философию, в

частности понятие "дело - действие" у Фихте. Бытие-в-мире "светится", по

Хайдеггеру, через "делание", а "делание" раскрывается через "заботу".

(Конечно, не следует путать заботу как категорию философии с конкретными

"тяготами", "печалью", "жизненными заботами", в философии экзистенциализма

речь идет об общей, "метафизической" заботе, обеспокоенности миром, самим

бытием.) Итак, Dasein способно не только вопрошать о бытии, но и заботиться

о себе как бытии, заботиться о бытии как таковом. И эти моменты,

действительно характеризуют бытие человека в мире и очень важны, особенно

сегодня, когда именно забота человека и человечества о бытии, о сохранении

бытия планеты, цивилизации, о сохранении природной среды должна

противостоять вырвавшимся из-под контроля деструктивным тенденциям

человеческой жизни.

Французский экзистенциалист Ж. П. Сартр, противопоставляя бытие в себе

и бытие для себя, разграничивает материальное бытие и человеческое бытие.

Первое есть для него что-то косное, выступающее только как препятствие,

вообще неподвластное человеческому действию и познанию. «В каждое мгновение

мы испытываем материальную реальность как угрозу нашей жизни, как

сопротивление нашему труду, как границу нашего познания, а также как уже

используемое или возможное орудие». Основные характеристики человеческого

бытия – свободный выбор возможностей: «… быть для человека – значит

выбирать себя…».

Идеалистическая философия Сартра – одна из разновидностей

атеистического экзистенциализма, сосредоточена на анализе человеческого

существования, как оно переживается, осмысляется самой личностью и

развертывается в веренице ее произвольных выборов, не предопределенных

законосообразностью бытия, какой-либо заведомо заданной сущностью.

Отношения человека и мира Сартр рассматривал не в единстве, а как

полный разрыв между безнадежно затерянным во Вселенной и влачащим, однако,

бремя метафизической ответственности за ее судьбы мыслящим индивидом, с

одной стороны, и природой и обществом, которые выступают хаотичной,

бесструктурно-рыхлой полосой «отчуждения», - с другой.

Экзистенциальная философия Сартра обнаруживает себя как одно из

современных ответвлений феноменологии Гуссерля, как приложение его метода к

“живому сознанию”, к субъективно-деятельной стороне того сознания, с каким

конкретный индивид, заброшенный в мир конкретных ситуаций, предпринимает

какое-либо действие, вступает в отношение с другими людьми и вещами,

стремится к чему-либо, принимает житейские решения, участвует в

общественной жизни и так далее. Все акты деятельности рассматриваются

Сартром как элементы определенной феноменологичной структуры и

расцениваются фактически в зависимости от задач личностного

самоосуществления индивида. Сартр рассматривает роль “субъективного”

(подлинно-личностного) в процессе человеческой персонализации и

исторического творчества. По Сартру, акт специфически человеческой

деятельности есть акт обозначения, придания смысла (тем моментам ситуации,

в которых проглядывает объективность - “другое”, “данное”). Предметы лишь

знаки индивидуальных человеческих значений, смысловых образований

человеческой субъективности. Вне этого они - просто данность, сырая

материя, пассивные и инертные обстоятельства. Придавая им то или иное

индивидуально-человеческое значение, смысл, человек формирует себя в

качестве так или иначе очерченной индивидуальности. Внешние предметы -

здесь просто повод для “решений”, “выбора”, который должен быть выбором

самого себя.

Философская концепция Сартра развивается на основе абсолютного

противопоставления и взаимоисключения понятий: “объективность” и

“субъективность”, “необходимость” и “свобода”. Источник этих противоречий

Сартр усматривает не в конкретном содержании сил социального бытия, а во

всеобщих формах этого бытия (вещественные свойства предметов, коллективные

и обобществленные формы бытия и сознания людей, индустриализация,

техническая оснащенность современной жизни и так далее). Свобода индивида

как носителя беспокойной субъективности может быть лишь “разжатием бытия”,

образованием в нем “трещины”, “дыры”, ничто. Индивида современного общества

Сартр понимает как отчужденное существо, возводя это конкретное состояние в

метафизический статус человеческого существования вообще. Всеобщее значение

космического ужаса приобретают у Сартра отчужденные формы человеческого

существования, в которых индивидуальность стандартизирована и отрешена от

исторической самостоятельности, подчинена массовым, коллективным формам

быта, организаций, государства, стихийным экономическим силам, привязана к

ним также и своим рабским сознанием, где место самостоятельного

критического мышления занимают общественно принудительные стандарты и

иллюзии, требования общественного мнения и где даже объективный разум науки

представляется отделенной от человека и враждебной ему силой. Отчужденный

от себя человек, обреченный на неподлинное существование, не в ладу и с

вещами природы - они глухи к нему, давят на него своим вязким и солидно-

неподвижным присутствием, и среди них может себя чувствовать благополучно

устроенным только общество “подонков”, человек же испытывает “тошноту”. В

противовес всяким вообще “объективным” и опосредованным вещами отношениям,

порождающим индивидуальные производительные силы, Сартр утверждает особые,

непосредственные, натуральные и цельные человеческие отношения, от

реализации которых зависит подлинное содержание человечности.

В мифологизирующем утопическом мышлении Сартра все же на первый план

Страницы: 1, 2, 3, 4