Будущая жизнь и небытие (сочинения Аллана Кардека)

Будущая жизнь и небытие (сочинения Аллана Кардека)

БУДУЩАЯ ЖИЗНЬ И НЕБЫТИЕ

1. Мы живем, думаем, действуем — для нас это несомненно; не менее

несомненно и то, что мы умираем. Но, покинув землю, куда мы пойдем, что

будет с нами? Сделаемся ли мы лучше или хуже? Будем мы или не будем

существовать? "Быть или не быть?" — вот вопрос. Вечно жить или не жить

вовсе; будем ли мы жить вечно или все исчезнем безвозвратно? Об этом стоит

подумать.

Всякий человек стремится жить, наслаждаться жизнью, любить, быть

счастливым. Скажите человеку, находящемуся на смертном одре, что он еще

будет жить, что час его смерти еще не настал; главное, скажите ему, что он

будет счастливее прежнего, и сердце его радостно забьется; но к чему

послужит эта радость, эта надежда на счастье, если достаточно одного

дуновения, чтобы все разлетелось в прах?

Есть ли что-нибудь более угнетающее, чем мысль о совершенном уничтожении?

Святыня привязанностей, разум, прогресс, трудами приобретенные знания — все

будет разбито, все потеряно. Какая надобность хлопотать о своем

совершенствовании, сдерживать свои страсти, утомляться, развивая свой ум,

если не суждено увидеть плодов этих усилий, особенно при мысли, что завтра,

может быть, уже ничего вам не будет нужно? Если бы это было так, то судьба

человека была бы во сто раз хуже участи животного, которое живет настоящей

минутой, в удовлетворении своих материальных потребностей, без надежды и

упования на будущее. Но внутреннее инстинктивное чувство говорит нам, что

это невозможно.

2. Веря в небытие, человек поневоле сосредотачивает все свои мысли на

настоящем. И как, в самом деле, заботиться о будущем, которого не ждешь?

Эта исключительная забота о настоящем естественно приводит к эгоизму, и

неверующий вполне последователен, приходя к следующему заключению: надо

наслаждаться жизнью, потому что со смертью все кончается; наслаждаться

возможно больше и скорее, потому что мы не знаем, сколько мы проживем; или

к заключению еще более опасному для общества: будем наслаждаться и думать

только о себе, так как счастье на земле достигается наиболее смелыми

людьми.

Если совесть и останавливает некоторых, то нет никакой узды для тех, кто

ничего не боится. Они думают, что законы человеческие карают только людей

неискусных и недалеких, вот почему они прилагают все свои способности к

тому, чтобы обходить их. Это учение нездоровое и противообщественное;

учение, проповедующее уничтожение, потому что оно разрушает солидарность и

братство, основу социальных отношений.

3. Предположим, например, что целый народ по какой-либо причине придет к

убеждению, что через неделю, через месяц или даже через год он будет

уничтожен, что ни один человек не останется в живых и что о них не

сохранится ни следов, ни воспоминания. Что он будет делать в течение этого

времени? Будет ли он трудиться над своим совершенствованием и просвещением?

Будет ли он работать? Будет ли уважать права, жизнь и собственность своих

ближних? Захочет ли он подчиняться законам и уважать авторитеты, даже

наиболее почтенные, как, например, авторитет родителей? Будет ли признавать

какие-либо обязанности? Конечно, нет. И если мы не видим массовых примеров

этому, то единичные случаи, как результат учения о небытии, встречаются

ежедневно.

Если последствия отрицательных учений не так разрушительны, как могли бы

быть, то это, во-первых, потому, что у большинства неверующих больше

рисовки, чем настоящего неверия, больше сомнения, чем убеждения, и что они

больше боятся небытия, чем они стараются это выказать, так как звание

вольнодумца льстит их самолюбию. Во-вторых, действительно и абсолютно

неверующие составляют ничтожное меньшинство, они невольно подчиняются

влиянию мнений, противоположных учению о бессмертии души, и поддерживаются

господствующим материализмом. Но если абсолютное неверие когда-нибудь

сделается общим достоянием, то общество распадается. Вот к чему ведет

доктрина полного уничтожения*.

_______

* Один 18-летний юноша, страдавший неизлечимой болезнью сердца, узнал от

врачей, что более двух лет ему не прожить. Он тотчас бросил ученье и

предался излишествам всякого рода. На замечания, что беспутная жизнь опасна

в его положении, он отвечал: "Не все ли равно? Мне осталось так мало жить!

Из-за чего я стану утомлять свой ум? Лучше повеселюсь до конца". Это —

логическое последствие учения о небытии. Если бы этот юноша был спиритом,

он думал бы так: "Смерть уничтожает только мое тело, которое я покину, как

изношенное платье, но дух мой будет жить вечно. В будущей жизни я буду тем,

чем сделаю себя в этой жизни. Ничто не пропадет из того, что я приобрету в

нравственном и умственном отношении, и всякий недостаток, от которого я

исправлюсь, есть шаг вперед по пути к блаженству. Будущее мое счастье и

несчастье зависят от образа моей настоящей жизни. Итак, в моих интересах

воспользоваться остающимся мне малым временем и избегать всего, что может

истощать мои силы".

Которое из этих двух учений предпочтительнее?

Если бы учение о небытии действительно было истиною, то следовало бы его

принять, и никакие противоположные ему системы, ни мысль о зле, причиняемом

им, не могли бы воспрепятствовать признанию этого учения. Нельзя отрицать,

что скептицизм, сомнение и индифферентность ежедневно распространяются

вопреки усилиям религии — это несомненно. Если же религия бессильна против

неверия, то значит ей чего-то недостает, чтобы бороться с ним; и если бы

она оставалась в бездействии, то была бы непременно окончательно побеждена

в течение непродолжительного времени.

Чего же ей недостает?

В наш позитивный век хотят понимать, прежде чем верить, а религии недостает

подтверждения положительными фактами ее доктрин. Также подрывает ее

согласование некоторых учений с данными науки. Если религия говорит —

белое, а факты доказывают, что это — черное, то приходится выбирать между

очевидностью и слепой верой.

4. При таком положении вещей спиритизм является преградой распространению

неверия, опровергая его не только рассуждениями или указаниями на

опасности, которые оно за собой влечет, но материальными фактами, давая

возможность наглядно убедиться в существовании души и будущей жизни.

Каждый волен, конечно, в своих убеждениях: может верить во что-нибудь или

ни во что не верить; но те, которые стараются посеять в умах массы или же,

в особенности, в умах юношества отрицание будущей жизни, опираясь на

авторитет своей учености и своего положения, распространяют зародыши смут и

разрушения берут на себя тяжелую ответственность.

5. Есть еще одно учение, которое отрекается от материализма потому, что

признает существование разумного начала вне материи. Это учение о слиянии

каждой отдельной индивидуальности со всемирным целым. По этому учению,

каждый индивидуум при своем рождении получает частицу этого начала, которое

и составляет его душу и дает ему жизнь, разум и чувство. После смерти душа

возвращается к первоначальному источнику и теряется в бесконечности, как

капля воды в океане.

Это учение, допускающее хоть что-нибудь, без сомнения, несколько выше

чистого материализма, но результаты того и другого одинаковы. Погружается

ли человек после смерти в небытие или теряется в общей массе — для него

безразлично. Если в первом случае он уничтожается, то во втором теряет свою

индивидуальность, что для него равносильно уничтожению. Самое важное для

него есть сохранение его личности, его собственного "Я", и без этого ему

все равно — быть или не быть! Будущность для него все так же безразлична, и

по-прежнему его занимает только настоящее. С точки зрения моральных

последствий, это учение столь же нездорово, столь же безнадежно, столь же

эгоистично, как и материализм.

6. Кроме того, на него можно возразить следующее: все капли в океане

одинаковы и обладают одинаковыми свойствами, как части одного целого;

почему же души, извлеченные из общего океана всемирного разума, так мало

похожи одна на другую? Почему появляется гений рядом с глупостью, самые

высокие добродетели — подле ужасающего порока? Доброта, кротость,

человеколюбие, и тут же — злоба, жестокость и варварство? Каким образом

части однородного целого могут быть столь различны? Скажут, может быть, что

воспитание их изменяет. Но откуда же берутся природные качества, раннее

развитие, добрые или злые инстинкты, не зависящие от воспитания и часто

расходящиеся с окружающей средой и тем обществом, в котором они

проявляются.

Воспитание, без сомнения, изменяет природные качества души — умственные и

нравственные, но здесь является новое затруднение. Кто же дает воспитание

этим душам и побуждает их совершенствоваться? Души, по общности своего

происхождения из одного и того же источника, не могут разниться друг от

друга в своем развитии. С другой стороны, душа, возвращаясь во всемирное

целое, из которого она вышла, приносит в него более совершенный элемент,

приобретенный ею во время жизни; следовательно, целое должно в конце концов

глубоко измениться и усовершенствоваться. Почему же из него непрестанно

нарождаются души невежественные и нечестивые?

7. По этому учению, всемирный источник разума, порождающий человеческие

души, независим от Божества. Это, собственно, даже не пантеизм, учение

которого не вполне с этим сходно. Пантеизм признает, что всемирный источник

жизни и разума составляет Божество. Бог в одно и то же время — дух и

материя; все существа, все тела природы составляют Божество: это его

составные элементы, его молекулы. Бог есть соединение всех разумов, а

каждая личность, составляющая часть целого, есть Сам Бог; никакое высшее

независимое существо не управляет целым; мир — это громадная республика без

главы, или, лучше сказать, всякий тут — глава с абсолютной властью.

8. Этой системе можно противопоставить множество возражений, из которых

главные таковы: как объяснить, что Божество бесконечно совершенное (иначе

его невозможно постигнуть) может состоять из частей столь несовершенных и

нуждающихся в совершенствовании?

Каждая частица целого подчинена закону совершенствования, значит, и Бог

должен совершенствоваться; а если Он постоянно совершенствуется, значит,

было время, когда Он был очень несовершенен.

Каким образом существо несовершенное, составленное из столь разнородных

направлений и идей, могло создать столь гармоничные, столь чудные

единством, мудростью и предусмотрительностью законы, какими управляется

мир? Если все души — отдельные части Божества, то они все содействовали

составлению законов природы; отчего же они постоянно ропщут на них, на

собственные свои произведения? Никакая теория не может быть признана

истинной, если не удовлетворяет требованиям разума и не объясняет всех

фактов, к ней относящихся; если хоть один случай не может быть ею объяснен,

то, значит, теория не абсолютно верна.

9. В моральном отношении последствия столь же нелогичны. Прежде всего, для

души остается то же, как в предыдущем учении, слияние с общим целым и

потеря индивидуальности. Если же допустить, согласно мнению некоторых

пантеистов, что они сохраняют свою индивидуальность, то Бог уже не имеет

единства воли: тогда Он является соединением мириад разнородных

направлений. Кроме того, каждая душа, будучи составной частью Божества, ни

одна не подчиняется высшему могуществу и, следовательно, не несет никакой

ответственности за свои поступки, добрые или злые; ничто не побуждает ее

делать добро, и она может безнаказанно совершать зло, так как для нее

высшая власть заключается в ней самой.

10. Эти теории не только не удовлетворяют разум и стремления человека, но в

них натыкаешься на непреодолимые затруднения, потому что они не в силах

разрешить все ими же возбуждаемые вопросы.

Итак, человеку предоставлено выбирать одно из трех верований: в небытие, в

слияние со всемирным целым или в сохранение индивидуальности души до и

после смерти. Логика приводит нас к тому последнему верованию, на котором

основывались все религии с тех пор, как существует мир.

Если логическое мышление приводит нас к признанию индивидуальности души,

оно приводит также и к другому следствию, а именно, что судьба всякой души

должна зависеть от ее личных свойств. Потому что нельзя допустить, чтобы

малоразвитая душа дикаря или порочного человека находилась на одном уровне

с душою ученого и добродетельного мужа. По справедливости души должны нести

ответственность за свои действия; но, чтобы быть ответственными, им нужна

свобода выбора между добром и злом; а без такой свободы — это просто

фатализм, при котором не может быть никакой ответственности.

11. Все религии одинаково признают принцип счастливой или несчастливой

судьбы души после смерти, иначе говоря, наказаний или наград в будущей

жизни, выражающийся в учении о рае и аде, которое мы находим у всех

народов. Существенное различие между ними заключается в определении этих

наград и наказаний, и особенно тех условий, которые способствуют

присуждению тех или других. Отсюда произошли противоречивые положения,

породившие различные культы с установленными каждым из них особыми

обрядностями: для прославления Бога, для достижения рая и для избежания

ада.

12. При своем возникновении все религии должны были соответствовать степени

нравственного и умственного развития человечества; а люди вначале были еще

настолько материальны, что мало понимали духовную сторону культа и потому

ограничивали все свои религиозные обязанности исполнением наружных

обрядностей. В продолжение некоторого времени эти обрядности удовлетворяли

ум человека, но позднее, при развитии просвещения, они стали для него

неудовлетворительны. И если религия не заполняет этот пробел, то люди

отказываются от нее и обращаются к философии.

13. Если бы религия, сначала соответствовавшая лишь ограниченным понятиям

человека, всегда следовала за прогрессивным развитием его разума,

неверующих не было бы вовсе. Потребность верить — в природе человека, и он

будет верить, если только ему дадут духовную пищу, удовлетворяющую его

умственным запросим. Он хочет знать, откуда он и куда он идет; но если ему

указывают цель, не отвечающую его стремлениям, его идее о Боге и данным

науки; если, сверх того, для достижения этой цели ему ставят требования, с

которыми его разум не может помириться, то он отвергает все. Пантеизм и

материализм кажутся ему более рациональными потому, что допускают

исследование и рассуждение. Положим, люди рассуждают неправильно, но все же

они предпочитают рассуждать хотя бы и ошибочно, чем не рассуждать вовсе.

Но пусть человеку представят будущее в условиях логических, действительно

достойных величия, правосудия и бесконечной благости Божией, и он покинет

материализм и пантеизм, пустоту которых сознает в глубине своей совести и

которые он принял только за неимением лучшего. Спиритизм дает больше, и

потому с жадностью принимается именно теми, кого мучают неизвестность и

тяжелые сомнения и кто не находит того, что ищет, ни в верованиях, ни в

обыденной философии. Спиритизм имеет за собой преимущества логики и разума,

подтвержденные фактами; вот почему с ним так безуспешно боролись.

14. Человек инстинктивно верит в будущее, но, не находя до сих пор никакого

твердого основания для его определения, предоставил своему воображению

создавать системы, породившие разногласия в верованиях. Спиритическое

учение о будущем не есть фантастическая доктрина, более или менее остроумно

задуманная, но результат наблюдений материальных факторов, доступных нашим

чувствам; оно соединит, как это уже теперь видно, все разноречивые мнения и

постепенно приведет, силою вещей, к единству верования в будущую жизнь,

построенную уже не на гипотезах, а на неоспоримых фактах. Объединение

понятий о будущей судьбе душ будет первым шагом к сближению различных

вероисповедований, огромным шагом к веротерпимости, а позднее и к полному

слиянию религий.

Глава II

СТРАХ СМЕРТИ

Причина страха смерти. Почему спириты не боятся смерти.

ПРИЧИНА СТРАХА СМЕРТИ

1. У каждого человека, на какой бы ступени развития он ни стоял, не

исключая и дикаря, есть врожденное чувство будущей жизни; его

исключительное сознание говорит ему, что смерть не есть последняя стадия

существования и что те, кого мы оплакиваем, не потеряны для нас без

возврата.

Вера в будущую жизнь созерцательна и гораздо более обща, нежели вера в

небытие.

Как же происходит, что между людьми, верующими в бессмертие души,

встречается такая привязанность ко всему земному и такая сильная боязнь

смерти?

2. Страх смерти есть следствие премудрости Провидения и инстинкта

самосохранения, присущего каждому живому существу.

Он необходим для человека, пока тот не осведомлен об условиях будущей

жизни, как противовес увлечению, которое без этого сдерживающего средства

может заставить его преждевременно покончить с жизнью, небрежно относиться

к работе над собой здесь, на земле, и должен служить его личному

совершенствованию.

Вот почему у первобытных народов будущая жизнь выражалась сначала лишь

неясным созерцанием; позднее, по мере их развития, — простою надеждою, и,

наконец, уверенностью, колеблемою тайной привязанностью к телесной жизни.

3. По мере того, как человек лучше и более сознательно понимает будущую

жизнь, страх смерти уменьшается.

В то же время, яснее сознавая свою миссию на земле, он ожидает своего конца

с большим спокойствием, покорностью и без боязни.

Уверенность в будущей жизни дает иное течение его мыслям, иную цель его

работе; до этой уверенности он работает только для настоящей жизни; при

этой же уверенности он работает для будущей жизни, но не пренебрегая и

настоящим, потому что он знает, что будущая жизнь зависит от более или

менее хорошего направления, которого он будет придерживаться в настоящей

жизни.

Уверенность встретить своих друзей после смерти, продолжать с ними свои

земные отношения, не потерять ни единого плода своей работы, преуспевать

бесконечно в знании и совершенствовании дает ему терпение ждать и мужество

переносить мимолетные неприятности земной жизни.

Солидарность, которую он видит между живыми и умершими, дает ему понятие о

той солидарности, которая должна существовать между живыми. Братство в

самом себе имеет причину к существованию, а милосердие — оправдывается

целью в настоящем и будущем.

4. Чтобы избавиться от страха смерти, надо суметь посмотреть на нее с

истинной точки зрения, т. е. проникнуть мыслью в духовный мир и получить о

нем возможно точное представление.

Это умение указывает на известное развитие воплощенного Духа и на известную

его (и только ему присущую) способность освобождаться от материй.

У тех же, кто еще недостаточно усовершенствован в этом отношении,

материальная жизнь господствует над жизнью духовной.

Человек, привязываясь к внешности, видит жизнь лишь в теле, тогда как

настоящая жизнь заключена в душе; когда тело умирает, ему кажется, что все

кончено, и он приходит в отчаяние.

Если бы, вместо того, чтобы сосредоточивать свои мысли на внешней одежде,

он направил их на одеваемое — на самый источник жизни, на душу, которая

есть настоящее существо, переживающее все, он менее бы сожалел о теле, этом

источнике стольких бед и горестей. Но для этого надо иметь силу, которую

Дух приобретает лишь со зрелостью.

Итак, страх смерти происходит от недостаточности понятий о будущей жизни.

Он указывает на необходимость жизни и на опасение, что все кончается с

разрушением тела, но он вызывается также и тайным желанием продолжения

жизни души, в которой человек еще не вполне уверен.

Уменьшается страх этот по мере того, как крепнет уверенность в

самостоятельной жизни души; и уже совершенно исчезает при полной

уверенности.

Что же касается этого вопроса с точки зрения Провидения, то было великой

мудростью Его не поражать человека, разум которого еще не настолько окреп,

перспективой слишком положительной и увлекательной будущей жизни, так как

это увлечение заставило бы его пренебрегать настоящим, необходимым для его

материального и духовного совершенствования.

5. Это положение вещей поддерживается и продолжается по причинам чисто

человеческим. Первая причина заключается в представлении будущей жизни,

представлении, которое, могло быть достаточным для малоразвитых умов, но не

могло удовлетворить требований разума людей мыслящих.

"Нам выдают, — говорят они, — за безусловные истины принципы,

противоречащие логике и положительным данным науки, это одно уже

доказывает, что они не истинны".

Отсюда у некоторых — неверие: у многих же — вера, смешанная с сомнением.

Для них будущая жизнь — нечто неясное, скорее, вероятность, чем безусловная

уверенность; они в нее верят, хотели бы, чтобы она существовала, и, помимо

своей воли, говорят: "А если ее не существует?.. Настоящее положительнее,

займемся лучше им; будущее придет само собою".

"И потом, — говорят они: — что такое, в сущности, душа? Точка, атом, искра,

пламя?..

Как она живет?..

Как видит?..

Как чувствует?.."

Душа для них не есть действительность, реальность, а отвлеченность,

представление.

Дорогие им существа, приведенные в их мыслях в состояние атомов, для них,

так сказать, потеряны и утрачивают в их глазах те качества, за которые они

были любимы; они не понимают ни искры любви, которую можно питать к ней — к

этой искре, и они не могут удовлетвориться возможностью быть превращенными

в невещественные единицы. Отсюда возврат к действительности земной жизни,

которая представляет из себя нечто более существенное.

Число мыслящих таким образом очень значительно. Другая причина,

привязывающая к земле даже людей, наиболее твердо верующих в будущую жизнь,

проистекает от впечатлений от их учения и воспитания, которые сохранились с

детства.

Надо сознаться, что картина будущей жизни, которую рисует религия всех

народов, не представляет ничего привлекательного и утешительного. С одной

стороны — муки осужденных, искупляющих в вечной пытке и пламени свои

минутные заблуждения; для них века сменяются веками безо всякой надежды на

облегчение и сострадание; и, что всего безжалостнее, раскаяние для них не

действительно. С другой стороны — томящиеся и слабые души чистилища,

ожидающие своего избавления не от собственных попыток совершенствования, а

от доброго желания живых, молящихся о них.

Эти две категории составляют преимущественное количество населения того

мира. Над ними парит ограниченное число избранных, наслаждающихся в течение

вечности созерцательным блаженством,

Конечно, эта вечная бесполезность лучше небытия, но тем не менее она не

лишена скучного однообразия. Поэтому на картинах, изображающих блаженных,

видны ангельские лики, дышащие скорей скукой, нежели истинным блаженством.

Это состояние не удовлетворяет ни стремлений, ни инстинктивной идеи к

прогрессу, который единственно может быть совместим с безусловным

блаженством.

Трудно понять, чтобы невежественный дикарь, незнакомый с чувством

нравственности, в силу только полученного им крещения, становился на один

уровень с человеком, достигшим некоторого совершенства долголетним трудом

на высшей ступени науки и нравственности. Еще менее понятно, чтобы ребенок,

умерший в раннем возрасте, когда он еще не имел понятия ни о себе самом, ни

о своих поступках, наслаждался бы теми же преимуществами, благодаря одному

лишь обряду, в котором воля его не принимала никакого участия.

Эти мысли смущают даже наиболее ревностно верующих, но хотя бы немного

мыслящих людей.

Успешная работа на земле, ничего не значащая для будущей жизни; легкость, с

которою люди надеются получить блаженство посредством исполнения некоторых

внешних обрядностей; возможность даже купить его за деньги без серьезного

исправления характера и привычек, оставляют земным радостям всю их цену.

Не один верующий успокаивал свою совесть, говоря, что, так как его будущее

обеспечено исполнением известных обрядов и посмертными дарами, ничего его

не лишающими, было бы излишне подвергать себя лишениям в пользу ближнего,

когда можно спастись, работая каждый для себя.

Конечно, не все так думают, и есть великие и прекрасные исключения; но

нельзя не признаться, что таковы мысли большинства, особенно непросвещенной

массы, н представление об условиях счастья в ином мире поддерживает

привязанность к благам здешнего мира и, следовательно, к эгоизму.

Прибавим к этому, что все в наших обычаях содействует сожалению о земной

жизни и боязни перехода с земли на небо. Смерть окружена такой печальной

обрядностью, которая, скорее, ужасает, нежели возбуждает надежду. Изображая

смерть, воспроизводят ее всегда в отталкивающем виде и никогда не

изображают сном при переходе из одной жизни в другую. Все эмблемы смерти

напоминают о разрушении тела, показывают его отвратительным и иссушенным.

Нигде смерть не представляется символом счастливой души, разорвавшей свои

земные узы.

Переход в тот, более счастливый, мир сопровождается стонами оставшихся в

живых, как будто для отходящего это тяжелое несчастье. С ними прощаются

навеки, как будто не рассчитывают когда-либо свидеться; сожалеют за них о

радостях сего мира, как будто за гробом они не найдут себе лучших. "Какое

несчастье, — говорят эти люди, — умереть молодым, богатым, имеющим впереди

блестящее будущее!"

Представление о более счастливом положении едва касается мысли людей и не

укореняется в ней.

Таким образом, все внушает страх смерти вместо того, чтобы возродить

надежду. И человеку понадобится еще много времени, чтобы отказаться от всех

этих предрассудков; но, по мере того, как будет крепнуть его вера, он будет

ближе и ближе подходить к более здравому представлению о духовной жизни.

Кроме того, глубокое верование и предрассудки помещают души отошедших в

места, малопонятные нашей мысли, и отошедшие делаются как бы чуждыми

живущим. Религия многих народов ставит между умершими и живущими

непреодолимую преграду: она заявляет, что все отношения порваны, всякое

сообщение невозможно. Если души находятся в аду, то потеряна всякая надежда

свидеться с ними, остается только самому попасть в ад. Если они находятся

среди избранных, то они поглощены своим созерцательным блаженством.

Все это ставит между умершими и живущими такое разделение, что на разлуку

при отшествии в иной мир смотрят, как на вечную. Вот почему все скорее

предпочитают удерживать около себя на земле страдающих любимых людей, чем

видеть их отходящими, хотя бы и на небо.

И потом, действительно ли счастлива на небе душа, видящая, как мучаются в

вечном пламени, например, ее сын, отец, мать или ее друзья?

ПОЧЕМУ СПИРИТЫ НЕ БОЯТСЯ СМЕРТИ

Спиритуалистическое учение меняет совершенно взгляд на будущую жизнь.

Будущая жизнь — более не гипотеза, а действительность. Состояние души после

смерти — более не система, а результат наблюдения.

Завеса поднята.

Духовный мир является нам в своей действительности; его открыла не хитрая

выдумка людей, а сами обитатели этого мира пришли к нам и описали свое

положение. Мы видим их там на всех ступенях духовной лестницы, во всех

фазах счастья и несчастья. Мы присутствуем при всех перипетиях загробной

жизни. Вот причина спокойствия спиритов, с которым они смотрят на смерть, и

ясности их последних минут на земле.

Их поддерживает не одна надежда, но и уверенность; они знают, что будущая

жизнь есть продолжение настоящей жизни, только при лучших условиях; и они

ее ждут с такою же уверенностью, как восхода солнца после ночной бури.

Причины этой уверенности заключаются в фактах, свидетелями которых они

являются, и в согласовании этих фактов с логикой, справедливостью и

милосердием Бога и внутренними стремлениями человека.

Для спиритов душа не есть нечто отвлеченное; она имеет эфирное тело,

делающее из нее определенное существо, которое может охватить мысль и

постичь ее; хорошо уже то, что можно, благодаря этому, основывать свои

представления на ее индивидуальности, ее способностях и ее чувствованиях.

Память о дорогих нам существах покоится не па воображении, а на

действительности. Души не представляются блуждающими огоньками, ничего не

говорящими нашей мысли, но вырисовываются в ясной определенной форме,

которая показывает их нам, как живые существа.

Затем, вместо того, чтобы быть затерянными в пространстве, они находятся

около нас; мир телесный и мир духовный находятся в постоянном сношении и

общении между собою.

Сомнение в будущей жизни удалено, и не существует более причины страха

смерти, ее встречают хладнокровно, как освобождение; на нее смотрят, как на

дверь к жизни, а не к небытию.

Глава III

НЕБО (РАЙ)

1. Словом небо определяют пространство, окружающее землю, в особенности же

— ту часть, которая находится над нашим горизонтом. Древние верили в

существование многих небес, составляющих концентрические сферы, с землею

посередине. Эти сферы, вращаясь около земли, увлекали за собою звезды и

планеты, которые находились в их области. Эти фантазии происходили от

недостатка научных астрономических знании и были приняты всеми древними

теогониями, считавшими эти, этажами расположенные небеса, местонахождением

Духов, представлявшими различные степени блаженства: последнее, наивысшее,

небо было местом наивысшего блаженства. Всех их насчитывалось семь, потому

выражение: быть на седьмом небе, означало наивысшее счастье. Мусульмане

насчитывают их девять, также с повышающимся блаженством. Астроном Птоломей*

насчитывал их одиннадцать; последнее называлось эмпиреем, потому, что там

распространен ослепительный свет. Это поэтическое название и в настоящее

время дается вечной славе и блаженству.

_______

* Птоломей жил в Александрии в Египте во II столетии христианской эры.

Христианское богословие признает три неба: 1-е — область воздуха и облаков;

2-е — пространство, где движутся звезды, и 3-е — выше области звезд есть

жилище Всевышнего и местопребывание избранных, которые созерцают Бога лицом

к лицу. Поэтому говорят, что св. Апостол Павел был вознесен на третье небо.

2. Различные ученые, касающиеся места пребывания блаженствующих,

основываются на двойном заблуждении: 1) что Земля есть центр вселенной и 2)

что область звезд ограничена. И вот над этой-то областью звезд и поместили

жилище Всевышнего и счастливейших Духов. Странная аномалия: поместить

Создателя всего мира, Того, Кто управляет всем, на краю своего создания,

вместо того, чтобы Ему находиться в центре, откуда Его мысль могла бы

распространяться на всех.

3. Наука с неопровержимой логикой наблюдений и доказательств проникла в

глубину пространства и доказала ничтожество и ошибочность этих теорий.

Земля, мы это уже знаем, не есть центр мира, но одна из самых

незначительных планет, движущихся в беспредельном пространстве; само Солнце

есть только центр движения немногих планет; звезды — это бесчисленные

солнца, вокруг которых вращаются мириады миров, отделенные друг от друга

необъятным пространством, хотя они и кажутся нам соприкасающимися. В этом

целом, управляемом вечными законами, выражающими премудрость и

всемогущество Создателя, Земля есть едва заметная точка и наименее удобная

для обитания.

Тут является вопрос: почему Бог создал Землю единственным пребыванием живых

существ и поместил на ней свои любимейшие создания? Конечно, это не так.

Напротив, все подтверждает, что жизнь — повсюду и что человечество так же

необъятно, как и миры. Наука открыла нам существование миров, подобных

Земле, и, конечно, Бог сотворил их с определенной целью и населил их

существами, способными управлять этими мирами.

4. Идеи человека зависят от того, что он знает; как все великие открытия,

открытие строения миров должно было дать новое направление мысли. Под

влиянием этих новых знаний, верования должны были измениться, переместился

и рай. Область звезд оказалась беспредельной, и раю не осталось места во

вселенной. Так где же он? На этот вопрос все религии безмолвствуют и не

дают ответа.

Спиритизм же разрешает его указанием на настоящее назначение человека. Его

природа и свойства Божества, взятые точкою отправления, как от известного к

неизвестному, приводят к определенному заключению путем логического вывода,

не говоря уже о непосредственных наблюдениях, доставляемых спиритизмом.

5. Человек состоит из тела и духа; дух есть главное, разумное существо;

тело же — материальная оболочка, которая временно облекает Дух для

выполнения его назначения на земле и для трудов, необходимых для его

преуспевания. Тело изнашивается и разрушается. Дух же переживает это

разрушение. Без Духа тело есть инертная материя; Дух же без тела — все:

жизнь и разум. Покидая тело, Дух возвращается в духовный мир, откуда он

пришел, чтобы воплотиться. Итак, существует мир телесный, состоящий из

воплощенных Духов, и мир духовный, состоящий из невоплощенных Духов.

Существа телесного мира, уже по составу своей телесной оболочки, привязаны

к земле или какой-нибудь другой планете; духовный же мир — везде, вокруг

нас и в пространстве, для него не существует границ и пет преград.

Вследствие флюидического состава их оболочки Духи, вместо того, чтобы с

трудом передвигаться по поверхности земли, с быстротою мысли пролетают

пространство. Смерть тела освобождает души от тесных уз, держащих их как бы

в плену.

6. Духи созданы несведущими и простыми; но им дана способность, вследствие

свободы воли, приобретать познания и совершенствоваться. Совершенствуясь,

Духи приобретают новые познания, новые способности, новые понятия и, как

результат этого, новые радости, не известные низшим Духам: они видят,

слышат, чувствуют и понимают то, что остальные Духи не могут ни видеть, ни

слышать, ни чувствовать, ни понимать. Счастье соответствует прогрессу и

развитию: так, из двух Духов один будет менее счастлив, чем другой,

единственно потому, что он меньше развит как умственно, так и нравственно;

но для этого им не нужно быть разделенными и находиться в разных местах:

они могут быть рядом; но в то же время один будет находиться во мраке,

тогда как для другого все будет сиять беспредельным светом. Так слепой и

зрячий могут быть вместе, и один будет видеть свет, который на другого не

произведет никакого впечатления. Счастье Духов неразделимо с достоинствами,

которыми они обладают; они получают это счастье везде: на поверхности

земли, между воплощенными и в пространстве.

Обыденное сравнение лучше объяснит нам это положение. Если на концерте

присутствуют два слушателя, один — хороший музыкант с развитым, тонким

слухом, а другой — не знающий музыки и не обладающий музыкальным ухом, то

первый будет испытывать наслаждение, а второй останется совершенно

нечувствительным к удовольствию, которого он не в состоянии постичь и

которое не производит на него никакого впечатления. То же н со всеми

наслаждениями Духов, которые всегда соответствуют способности их

восприятия. Мир духовный везде богат блеском, гармонией и чувствованиями,

которых низшие Духи, еще подверженные влиянию материи, даже не подозревают

и которые доступны только высшим Духам.

7. Возвышение Духов есть плод их собственных трудов; но так как они

свободны, то они и работают над своим совершенствованием более или менее

деятельно или небрежно, смотря по своему желанию. Этим они ускоряют или

замедляют свое возвышение, а следовательно, и свое счастье. Пока одни

быстро подвигаются вперед, другие могут долгие века коснеть в низших

разрядах Духов. Таким образом, они сами виноваты в своем счастливом или

несчастном положении, по словам Иисуса Христа, "каждому — по делам его!"

Всякий Дух, остающийся позади, может жаловаться только на себя; также и

возвышающийся бывает обязан своими успехами только самому себе: завоеванное

им самим счастье имеет в его глазах двойную цену.

Высшее блаженство есть удел Духов совершенных, иначе сказать, чистых душ.

Они достигают этого только после усиленных совершенствований, как в

умственном, так и в нравственном отношении. Но прогресс ума не всегда идет

об руку с моральным прогрессом, и чего Дух не мог достичь в одно время, он

исполняет в другое, так что прогресс и в одном и в другом в конце концов

достигнет одинакового уровня. Вот причина, почему мы часто видим людей

умных и ученых, но очень малонравственных, и наоборот.

8. Воплощение необходимо для двойного прогресса Духа, морального и

интеллектуального: для развития ума нужна деятельность, называемая

необходимостью труда на земле; а моральный прогресс приобретается

потребностью общения с себе подобными. Общественные отношения — вот пробный

камень всех добрых и дурных наклонностей. Доброта, злость, кротость,

жестокость, добродушие, милосердие, эгоизм, скупость, гордость, смирение,

искренность, откровенность, честность, недобросовестность, одним словом,

все качества, которыми отличается хороший или безнравственный человек,

имеют побудительной причиной, целью и средством отношения человека к

человеку, т. е. к себе подобному; если бы человек жил один, то не имел бы

ни добродетелей, ни пороков, так как, избегая зла в уединении, он не

осуществлял бы и добро.

9. Одного существования во плоти недостаточно для того, чтобы Дух мог

приобрести все то, чего ему недостает, и отделаться от того, что в нем

дурно. Может ли, например, дикарь в одно воплощение достичь умственного и

нравственного уровня образованного европейца? Это физически невозможно.

Неужели же он должен вечно оставаться невежественным варваром, лишенным

радостей, доставляемых только просвещением? Простой здравый смысл отвергает

подобное предположение, как отрицающее не только справедливость и благость

Творца, но и закон прогресса в природе. Вот почему Бог, Всеблагий и

Всесправедливый, дает Духу человека столько существований, сколько их

нужно, чтобы достичь совершенства. В каждое новое воплощение душа приносит

с собою все то, что она приобрела в предшествующем, как в способностях и

интуитивных знаниях, так и в умственном, и в нравственном развитии. Таким

образом, каждое новое существование есть шаг вперед по пути к прогрессу*.

______

* См. примеч. 1 гл. 8.

Воплощение присуще только несовершенным Духам и уже не нужно тем, кто

переступил известный предел и совершенствуется в состоянии духовном или же

воплощается в мирах более совершенных, т. е. в таких, которые не имеют уже

земной материальности. Для таких Духов воплощение есть добровольная миссия,

которую они самоотверженно принимают на себя, чтобы непосредственнее

действовать на воплощенных на этой земле.

10. В промежутках между телесными существованиями Дух возвращается на более

или менее продолжительное время в мир Духов, где он пользуется или не

пользуется счастьем, смотря по добру или злу, которое он совершил на земле.

Духовное состояние в мире Духов есть нормальное назначение души, так как в

конце концов она должна будет пребывать в нем вечно. Тело духовное не

умирает, тогда как телесное состояние временно и скоротечно.

В этом духовном состоянии преимущественно и пожинают плоды

совершенствования и трудов, понесенных во время воплощения; тогда же Дух

снова приготовляется к борьбе и принимает новые решения, которые старается

осуществить, возвратясь к земной жизни.

Дух может развиваться и в блуждающем состоянии, когда он собирает сведения

и черпает знания, которых не мог приобрести на земле. Он обдумывает свои

понятия и изменяет прежние взгляды. Оба эти существования, телесное и

духовное, служат для него источником двойного, но стремящегося к одной

цели, прогресса; вот почему он поочередно переходит из одного рода

существования в другое.

11. Перевоплощение может осуществляться как на земле, так и на других

планетах. Среди миров есть и более совершенные, где существование менее

тягостно, чем на Земле, в физическом и нравственном отношениях, но туда

допускаются только Духи, достигшие известной степени совершенства,

соответствующей состоянию этих миров.

Жизнь в высших мирах есть уже награда, так как там люди избавлены от

страданий и превратностей, которым мы подвергаемся здесь, на Земле. Тела

там менее материальны, почти флюидичны, не подвержены болезням и немощам и

не испытывают земных потребностей. Так как злых Духов там нет, люди живут

там в мире, имея только одну заботу о своем совершенствовании. Там царит

истинное братство, потому что нет эгоизма; истинное равенство, потому что

нет гордости; настоящая свобода, потому что нет надобности водворять

порядок; нет властолюбцев, желающих угнетать слабых. В сравнении с Землей

эти миры настоящий рай, это станции на пути к прогрессу и

совершенствованию. Земля, как низший мир, предназначена для очищения Духов

несовершенных, и в этом причина, по которой на ней царит зло, пока Богу не

будет угодно переменить ее назначение и сделать из нее местопребывание

более совершенных Духов.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7