Набор ответов для экзаменов по философии

общества. Одновременно с этим процессом возникновения и укрепления

культурно-мировоззренческих функций науки занятия наукой постепенно

становились в глазах общества самостоятельной и вполне достойной,

респектабельной сферой человеческой деятельности. Иначе говоря, происходило

формирование науки как социального института в структуре общества.

Что касается функций науки как непосредственной производительной силы,

то нам сегодня эти функции, пожалуй, представляются не только наиболее

очевидными, но и первейшими, изначальными. И это понятно, если учитывать

беспрецедентные масштабы и темпы современного научно-технического

прогресса, результаты которого ощутимо проявляются во всех отраслях жизни и

во всех сферах деятельности человека. Однако при историческом рассмотрении

картина предстает в ином свете. Процесс превращения науки в

непосредственную производительную силу впервые был зафиксирован и

проанализирован К. Марксом в середине прошлого столетия, когда синтез

науки, техники и производства был не столько реальностью, сколько

перспективой.

В период становления науки как социального института вызревали

материальные предпосылки для осуществления такого синтеза, создавался

необходимый для этого интеллектуальный климат, вырабатывался

соответствующий строй мышления. Конечно, научное знание и тогда не было

изолировано от быстро развивавшейся техники, но связь между ними носила

односторонний характер. Некоторые проблемы, возникавшие в ходе развития

техники, становились предметом научного исследования и даже давали начало

новым научным дисциплинам. Так было, например, с гидравликой, с

термодинамикой. Сама же наука мало что давала практической деятельности —

промышленности, сельскому хозяйству, медицине. И дело было не только в

недостаточном уровне развития науки, но прежде всего в том, что сама

практика, как правило, не умела, да и не испытывала потребности опираться

на завоевания науки или хотя бы просто систематически учитывать их. Вплоть

до середины XIX века случаи, когда результаты науки находили практическое

применение, были эпизодическими и не вели ко всеобщему осознанию и

рациональному использованию тех богатейших возможностей, которые сулило

практическое использование результатов научных исследований.

Со временем, однако, становилось очевидным, что сугубо эмпирическая

основа слишком узка и ограниченна для того, чтобы обеспечить непрерывное

развитие производительных сил, прогресс техники. И промышленники, и ученые

начинали видеть в науке мощный катализатор процесса непрерывного

совершенствования средств производственной деятельности. Осознание этого

резко изменило отношение к науке и явилось существенной предпосылкой для ее

решающего поворота в сторону практики, материального производства. И здесь,

как и в культурно-мировоззренческой сфере, наука недолго ограничивалась

подчиненной ролью и довольно быстро выявила свой потенциал

революционизирующей силы, в корне меняющей облик и характер производства.

Важной стороной превращения науки в непосредственную производительную

силу является создание и упрочение постоянных каналов для практического

использования научных знаний, появление таких отраслей деятельности, как

прикладные исследования и разработки, создание сетей научно-технической

информации и др. Причем вслед за промышленностью такие каналы возникают и в

других отраслях материального производства и даже за его пределами. Все это

влечет за собой значительные последствия и для науки, и для практики.

Если говорить о науке, то она прежде всего получает новый мощный

импульс для своего развития, поскольку «применение науки к

непосредственному производству само становится для нее одним из

определяющих и побуждающих моментов». Со своей стороны, практика все более

явно ориентируется на устойчивую и непрерывно расширяющуюся связь с наукой.

Для современного производства, да и не только для него, все более широкое

применение научного знания выступает как обязательное условие самого

существования и воспроизводства многих видов деятельности, возникших в свое

время вне всякой связи с наукой, не говоря уже о тех, которые ею порождены.

Сегодня, в условиях научно-технической революции, у науки все более

отчетливо обнаруживается еще одна группа функций — она начинает выступать и

в качестве социальной силы, непосредственно включаясь в процессы

социального развития. Наиболее ярко это проявляется в тех довольно

многочисленных в наши дни ситуациях, когда данные и методы науки

используются для разработки масштабных планов и программ социального и

экономического развития. При составлении каждой такой программы,

определяющей, как правило, цели деятельности многих предприятий, учреждений

и организаций, принципиально необходимо непосредственное участие ученых как

носителей специальных знаний и методов из разных областей. Существенно

также, что ввиду комплексного характера подобных планов и программ их

разработка и осуществление предполагают взаимодействие общественных,

естественных и технических наук.

Очень важны функции науки как социальной силы в решении глобальных

проблем современности. В качестве примера здесь можно назвать экологическую

проблематику. Как известно, бурный научно-технический прогресс составляет

одну из главных причин таких опасных для общества и человека явлений, как

истощение природных ресурсов планеты, растущее загрязнение воздуха, воды,

почвы. Следовательно, наука — один из факторов тех радикальных и далеко не

безобидных изменений, которые происходят сегодня в среде обитания человека.

Этого не скрывают и сами ученые. Напротив, именно они были в числе тех, кто

стал первым подавать сигналы тревоги, именно они первыми увидели симптомы

надвигающегося кризиса и привлекли к этой теме внимание общественности,

политических и государственных деятелей, хозяйственных руководителей.

Научным данным отводится ведущая роль и в определении масштабов и

параметров экологических опасностей.

Наука в данном случае отнюдь не ограничивается созданием средств для

решения поставленных перед ней извне целей. И объяснение причин

возникновения экологической опасности, и поиск путей ее предотвращения,

первые формулировки экологической проблемы и ее последующие уточнения,

выдвижение целей перед обществом и создание средств для их достижения — все

это в данном случае тесно связано с наукой, выступающей в функции

социальной силы. В этом качестве наука оказывает комплексное воздействие на

общественную жизнь, особенно интенсивно затрагивая технико-экономическое

развитие, социальное управление и те социальные институты, которые

участвуют в формировании мировоззрения.

Возрастающая роль науки в общественной жизни породила ее особый статус

в современной культуре и новые черты ее взаимодействия с различными слоями

общественного сознания. В этой связи остро ставится проблема особенностей

научного познания и его соотношения с другими формами познавательной

деятельности (искусством, обыденным сознанием и т. д.). Эта проблема,

будучи философской по своему характеру, в то же время имеет большую

практическую значимость. Осмысление специфики науки является необходимой

предпосылкой внедрения научных методов в управление культурными процессами.

Оно необходимо и для построения теории управления самой наукой в условиях

развития НТР, поскольку выяснение закономерностей научного познания требует

анализа его социальной обусловленности и его взаимодействия с различными

феноменами духовной и материальной культуры.

Вопрос №32 Этика науки. Проблема социальной ответственности ученого

В науке, как и в любой области человеческой деятельности,

взаимоотношения между теми, кто в ней занят, и действия каждого из них

подчиняются определенной системе этических норм, определяющих, что

допустимо, что поощряется, а что считается непозволительным и неприемлемым

для ученого в различных ситуациях. Эти нормы возникают и развиваются в ходе

развития самой науки, являясь результатом своего рода «исторического

отбора», который сохраняет только то, что необходимо науке и обществу на

каждом этапе истории.

В нормах научной этики находят свое воплощение, во-первых,

общечеловеческие моральные требования и запреты, такие, например, как «не

укради», «не лги», приспособленные, разумеется, к особенностям научной

деятельности. Скажем, как нечто подобное краже оценивается в науке плагиат,

когда человек выдает научные идеи, результаты, полученные кем-либо другим,

за свои; ложью считается преднамеренное искажение (фальсификация) данных

эксперимента.

Во-вторых, этические нормы науки служат для утверждения и защиты

специфических, характерных именно для науки ценностей. Первой среди них

является бескорыстный поиск и отстаивание истины. Широко известно,

например, изречение Аристотеля: «Платон мне друг, но истина дороже», смысл

которого в том, что в стремлении к истине ученый не должен считаться ни со

своими симпатиями и антипатиями, ни с какими бы то ни было иными

привходящими обстоятельствами. История науки, да и история человечества с

благодарностью чтит имена подвижников (таких, как Джордано Бруно), которые

не отрекались от своих убеждений перед лицом тяжелейших испытаний и даже

самой смерти. За примерами, впрочем, не обязательно углубляться в далекую

историю. Достаточно вспомнить слова советского биолога Н. И. Вавилова: «Мы

на крест пойдем, а от своих убеждений, но откажемся», оправдавшего эти

слова собственной трагической судьбой...

В повседневной научной деятельности обычно бывает непросто сразу же

оценить полученное знание как истину либо как заблуждение. И это

обстоятельство находит отражение в нормах научной этики, которые не

требуют, чтобы результат каждого исследования непременно был истинным

знанием. Они требуют лишь, чтобы этот результат был новым знанием и так или

иначе — логически, экспериментально и пр. — обоснованным. Ответственность

за соблюдение такого рода требований лежит на самом ученом, и он не может

переадресовать ее кому-нибудь другому. Для того чтобы удовлетворить этим

требованиям, он должен: хорошо знать все то, что сделано и делается в его

области науки; публикуя результаты своих исследований, четко указывать, на

какие исследования предшественников и коллег он опирался, и именно на этом

фоне показывать то новое, что открыто и разработано им самим. Кроме того, в

публикации ученый должен привести те доказательства и аргументы, с помощью

которых он обосновывает полученные им результаты; при этом, он обязан дать

исчерпывающую информацию, позволяющую провести независимую проверку его

результатов.

Нормы научной этики редко формулируются в виде специальных перечней и

кодексов — как правило, они передаются молодым исследователям от их

учителей и предшественников. Однако известны попытки выявления, описания и

анализа этих норм, предпринимаемые главным образом в философии и социологии

науки.

В качестве примера можно привести исследование английского социолога

науки Р. Мертона. С его точки зрения, нормы науки строятся вокруг четырех

основополагающих ценностей. Первая из них универсализм — убеждение в том,

что изучаемые наукой природные явления повсюду протекают одинаково и что

истинность научных утверждений должна оцениваться независимо от возраста,

пола, расы, авторитета, титулов и званий тех, кто их формулирует.

Требование универсализма предполагает, в частности, что результаты

маститого ученого должны подвергаться не менее строгой проверке и критике,

чем результаты его молодого коллеги. Вторая ценность — общность, смысл

которой в том, что научное знание должно свободно становиться общим

достоянием. Тот, кто его впервые получил, не вправе монопольно владеть им.

Публикуя результаты исследования, ученый не только утверждает свой

приоритет и выносит полученный результат на суд критики, но и делает его

открытым для дальнейшего использования всеми коллегами. Третья ценность —

бескорыстность, когда первичным стимулом деятельности ученого является

поиск истины, свободный от соображений личной выгоды (завоевания славы,

получения денежного вознаграждения). Признание и вознаграждение должны

рассматриваться как возможное следствие научных достижений, а не как цель,

во имя которой проводятся исследования. Четвертая ценность — организованный

скептицизм: .каждый ученый несет ответственность за оценку

доброкачественности того, что сделано его коллегами, и за то, чтобы сама

оценка стала достоянием гласности. При этом ученый, опиравшийся в своей

работе на неверные данные, заимствованные из работ его коллег, не

освобождается от ответственности, коль скоро он сам не проверил точность

используемых данных. Из этого требования следует, что в науке нельзя слепо

доверяться авторитету предшественников, сколь бы высоким он ни был. В

научной деятельности равно необходимы как уважение к тому, что сделали

предшественники (еще Ньютон говорил, что достигнутое им стало возможно лишь

постольку, поскольку он стоял «на плечах гигантов»), так и критическое

отношение к их результатам. Более того, ученый должен не только мужественно

и настойчиво отстаивать свои научные убеждения, используя все доступные ему

средства логической и эмпирической аргументации, но и обладать мужеством

отказаться от этих убеждений, коль скоро будет обнаружена их ошибочность.

Предпринятый Р. Мертоном анализ ценностей и норм науки неоднократно

подвергался уточнениям, исправлениям и даже резкой критике в специальной

литературе. При этом выяснилось, что наличие такого рода норм (пусть не

именно этих, но в чем-то сходных с ними) очень важно для существования и

развития науки, для самоорганизации научной деятельности. Безусловно,

нередки случаи нарушения этих норм. Однако тот, кто их нарушает, рискует

рано или поздно потерять уважение и доверие своих коллег. Следствием этого

может стать полное игнорирование его научных результатов другими

исследователями, так что он по сути дела окажется вне науки. А между тем

признание коллег является для ученого высшей наградой, более значимой, как

правило, чем материальное вознаграждение. Особенность научной деятельности

в том и заключается, что результативной она по-настоящему оказывается лишь

тогда, когда признана, и результаты ее используются коллегами для получения

новых знаний.

Отдельные нарушения этических норм науки, хотя и могут вызывать

серьезные трудности в развитии той или иной области знания, в общем, все же

чреваты большими неприятностями для самого нарушителя, чем для науки в

целом. Однако когда такие нарушения приобретают массовый характер, под

угрозой оказывается уже сама наука. Сообщество ученых прямо заинтересовано

в сохранении климата доверия, поскольку без этого было бы невозможно

дальнейшее развитие научных знаний, то есть прогресс науки.

Этические нормы охватывают самые разные стороны деятельности ученых:

процессы подготовки и проведения исследований, публикации научных

результатов, проведения научных дискуссий, когда сталкиваются различные

точки зрения. В современной науке особую остроту приобрели вопросы,

касающиеся не столько норм взаимодействия внутри научного сообщества,

сколько взаимоотношений науки и ученого с обществом. Этот круг вопросов

часто обозначают как проблему социальной ответственности ученого.

Ответственность ученого

При всей своей современности и актуальности проблема социальной

ответственности ученого имеет глубокие исторические корни. На протяжении

веков, со времени зарождения научного познания, вера в силу разума

сопровождалась сомнением: как будут использованы его творения? Является ли

знание силой, служащей человеку, и не обернется ли оно против него? Широко

известны слова библейского проповедника Екклезиаста: «...во многой мудрости

много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь».

Вопросом о соотношении истины и добра задавалась и античная философия.

Уже Сократ исследовал связь между знанием и добродетелью, и с тех пор этот

вопрос стал одним из вечных вопросов философии, предстающим в самых разных

обличьях. Сократ учил, что по природе своей человек стремится к лучшему, а

если творит зло, то лишь по неведению, тогда, когда не знает, в чем состоит

истинная добродетель. Тем самым познание оказывалось, с одной стороны,

необходимым условием благой, доброй жизни, а с другой — одной из главных ее

составных частей. Вплоть до нашего времени такая высокая оценка познания,

впервые обоснованная Сократом, оставалась и остается в числе

основоположений, на которые опирается европейская культура. Сколь бы ни

были влиятельны в разные времена истории силы невежества и суеверия,

восходящая к Сократу традиция, утверждавшая достоинство и суверенность

разума и этически оправдывавшая познание, была продолжена.

Это не значит, впрочем, что сократовское решение вопроса не

подвергалось сомнению. Так, уже в новое время, в XVIII веке, Ж. Ж. Руссо

выступает с утверждением о том, что развитие науки ни в коей мере не

способствует нравственному прогрессу человечества. С особым трагизмом тема

соотношения истины и добра прозвучала у А. С. Пушкина, заставившего нас

размышлять о том, совместимы ли гений и злодейство...

Таковы лишь некоторые крупицы исторического опыта человеческой мысли,

который так необходим сегодня, когда столь остро встали проблемы

неоднозначности, а порой и опасности социальных последствий научно-

технического прогресса.

Среди областей научного знания, в которых особенно остро и напряженно

обсуждаются вопросы социальной ответственности ученого и нравственно-

этической оценки его деятельности, особое место занимают генная инженерия,

биотехнология, биомедицинские и генетические исследования человека; все они

довольно близко соприкасаются между собой. Именно развитие генной инженерии

привело к уникальному в истории науки событию, когда в 1975 году ведущие

ученые мира добровольно заключили мораторий, временно приостановив ряд

исследований, потенциально опасных не только для человека, по и для других

форм жизни на нашей планете.

Мораторию предшествовал резкий рывок в исследованиях по молекулярной

генетике. Перед учеными открылись перспективы направленного воздействия на

наследственность организмов, вплоть до инженерного конструирования

организмов с заранее заданными свойствами. Начались обсуждение и даже

поиски возможностей практического осуществления таких процессов и процедур,

как получение в неограниченных количествах ранее труднодоступных

медикаментов (включая инсулин, человеческий гормон роста, многие

антибиотики и пр.); придание сельскохозяйственным растениям свойств

устойчивости к болезням, паразитам, морозам и засухам, а также способности

усваивать азот прямо из воздуха, что позволило бы отказаться от

производства и применения дорогостоящих азотных удобрений; избавление людей

от некоторых тяжелых наследственных болезней путем замены патологических

генов нормальными (генная терапия).

Наряду с этим началось бурное развитие биотехнологии на основе

применения методов генной инженерии в пищевой и химической промышленности,

а также для ликвидации и предотвращения некоторых видов загрязнения

окружающей среды. В невиданно короткие сроки, буквально за несколько лет,

генная инженерия прошла путь от фундаментальных исследований до

промышленного и вообще практического применения их результатов.

Однако другой стороной этого прорыва в области генетики явились

таящиеся в нем потенциальные угрозы для человека и человечества. Даже

простая небрежность экспериментатора или некомпетентность персонала

лаборатории в мерах безопасности могут привести к непоправимым

последствиям. Еще больший вред методы генной инженерии могут принести при

использовании их всякого рода злоумышленниками или в военных целях.

Опасность обусловлена прежде всего тем, что организмы, с которыми чаще

всего проводятся эксперименты, широко распространены в естественных

условиях и могут обмениваться генетической информацией со своими «дикими»

сородичами. В результате подобных экспериментов возможно создание

организмов с совершенно новыми наследственными свойствами, ранее не

встречавшимися на Земле и эволюционно не обусловленными.

Такого рода опасения и заставили ученых пойти на столь беспрецедентный

шаг, как установление добровольного моратория. Позднее, после того как были

разработаны чрезвычайно строгие меры безопасности при проведении

экспериментов (в их числе — биологическая защита, то есть конструирование

ослабленных микроорганизмов, способных жить только в искусственных условиях

лаборатории) и получены достаточно достоверные оценки риска, связанного с

проведением экспериментов, исследования постепенно возобновлялись и

расширялись. Однако некоторые, наиболее рискованные типы экспериментов до

сих пор остаются под запретом.

Тем не менее дискуссии вокруг этических проблем генной инженерии отнюдь

не утихли. Человек, как отмечают некоторые их участники, может

сконструировать новую форму жизни, резко отличную от всего нам известного,

но он не сможет вернуть ее назад, в небытие... «Имеем ли мы право,—

спрашивал один из творцов новой генетики, американский биолог, лауреат

Нобелевской премии Э. Чаргафф,— необратимо противодействовать эволюционной

мудрости миллионов лет ради того, чтобы удовлетворить амбиции и любопытство

нескольких ученых? Этот мир дан нам взаймы. Мы приходим и уходим; и с

течением времени мы оставляем землю, воздух и воду тем, кто приходит после

нас».

Порой в этих дискуссиях обсуждаются достаточно отдаленные, а то и

просто утопические возможности (типа искусственного конструирования

человеческих индивидов), которые якобы могут открыться с развитием

генетики. И накал дискуссий объясняется не столько тем, в какой мере

реальны эти возможности, сколько тем, что они заставляют людей во многом по-

новому или более остро воспринимать такие вечные проблемы, как проблемы

человека, его свободы и предназначения. Далекие перспективы, открываемые

генетикой, начинают оказывать влияние на нас уже сегодня, заставляя

задуматься, например, над тем, хотим ли мы и должны ли хотеть клонального

размножения (получения неограниченного числа генетически идентичных копий)

людей. И современным людям приходится более пристально всматриваться в

самих себя, чтобы понять, чего они хотят, к чему стремятся и что считают

неприемлемым.

И здесь использование средств философского анализа, обращение к

многовековому опыту философских размышлений становится не просто

желательным, а существенно необходимым для поиска и обоснования разумных и

вместе с тем подлинно гуманных позиций при столкновении с этими проблемами

в сегодняшнем мире. Это стало предметом особой науки — биоэтики.

Развитие генной инженерии и близких ей областей знания (да и не их

одних) заставляет во многом по-новому осмысливать и диалектическую связь

свободы и ответственности в деятельности ученых. На протяжении веков многим

из них не только словом, но и делом приходилось утверждать и отстаивать

принцип свободы научного поиска перед лицом догматического невежества,

фанатизма суеверий, просто предубеждений. Ответственность же ученого при

этом выступала, прежде всего как ответственность за получение и

распространение проверенных, обоснованных и строгих знаний, позволяющих

рассеивать мрак невежества.

Сегодня же принцип свободы научного поиска должен осмысливаться в

контексте тех далеко не однозначных последствий развития науки, с которыми

приходится иметь дело людям. В нынешних дискуссиях по социально-этическим

проблемам науки наряду с защитой ничем не ограничиваемой свободы

исследования представлена и диаметрально противоположная точка зрения,

предлагающая регулировать науку точно так же, как регулируется движение на

железных дорогах. Между этими крайними позициями располагается широкий

диапазон мнений о возможности и желательности регулирования исследований и

о том, как при этом должны сочетаться интересы самого исследователя,

научного сообщества и общества в целом.

В этой области еще очень много спорного, нерешенного. Но, как бы то ни

было, идея неограниченной свободы исследования, которая была, безусловно,

прогрессивной на протяжении многих столетий, ныне уже не может приниматься

безоговорочно, без учета социальной ответственности, с которой должна быть

неразрывно связана научная деятельность. Есть ведь ответственная свобода —

и есть принципиально отличная от нее свободная безответственность, чреватая

— при современных и будущих возможностях науки — весьма тяжелыми

последствиями для человека и человечества.

Дело в том, что бурный, беспрецедентный, но своим темпам и размаху

научно-технический прогресс является одной из наиболее очевидных

реальностей нашего времени. Наука колоссально повышает производительность

общественного труда, расширяет масштабы производства. Она добилась ни с чем

не сравнимых результатов в овладении силами природы. Именно на науку

опирается сложный механизм современного развития, так что страна, которая

не в состоянии обеспечить достаточно высокие темпы научно-технического

прогресса и использования его результатов в самых разных сферах

общественной жизни, обрекает себя на состояние отсталости и зависимое,

подчиненное положение в мире.

Вместе с тем наука выдвигает перед человечеством немало новых проблем и

альтернатив. Еще в недавнем прошлом было принято безудержно восхвалять

научно-технический прогресс как чуть ли не единственную опору общего

прогресса человечества. Такова точка зрения сциентизма, то есть

представления о науке, особенно о естествознании, как о высшей, даже

абсолютной социальной ценности.

Сегодня многими столь же безоглядно отрицается гуманистическая сущность

развития науки. Распространилось убеждение в том, что цели и устремления

науки и общества в наши дни разделены и пришли в неустранимые противоречия,

что этические нормы современной науки едва ли не противоположны

общечеловеческим социально-этическим и гуманистическим нормам и принципам,

а научный поиск давно вышел из-под морального контроля и сократовский

постулат «знание и добродетель неразрывны» уже списан в исторический архив.

И надо сказать, что противники сциентизма апеллируют к вполне

конкретному опыту современности. Можно ли, вопрошают они, говорить о

социально-нравственной роли науки, когда ее достижения используются для

создания чудовищных средств массового уничтожения, в то время как ежегодно

множество людей умирает от голода? Можно ли говорить об общечеловеческой

нравственности ученого, если чем глубже он проникает в тайны природы, чем

честнее относится к своей деятельности, тем большую угрозу для человечества

таят в себе ее результаты? Разве можно говорить о благе науки для

человечества, если ее достижения нередко используются для создания таких

средств и технологий, которые ведут к отчуждению, подавлению, оглуплению

человеческой личности, разрушению природной среды обитания человека?

Научно-технический прогресс не только обостряет многие из существующих

противоречий современного общественного развития, но и порождает новые.

Более того, его негативные проявления могут привести к катастрофическим

последствиям для судеб всего человечества. Сегодня уже не только

произведения писателей-фантастов, авторов антиутопий, но и многие реальные

события предупреждают нас о том, какое ужасное будущее ждет людей в

обществе, для которого научно-технический прогресс выступает как самоцель,

лишается «человеческого измерения».

Значит ли это, однако, что следует согласиться с антисциентизмом, с

призывами остановить развитие науки и техники? Отнюдь нет. Если мы сегодня

отчетливо убеждаемся в том, что знание далеко не всегда ведет к

добродетели, то отсюда никоим образом не вытекает, будто путем к

добродетели является невежество. Ж. Ж. Руссо идеализировал неиспорченного

цивилизацией человека первобытного общества, который жил якобы в согласии с

самим собой и с природой. Подобная идеализация патриархальных устоев

прошлого характерна и для многих современных противников научно-

технического прогресса. Туман, который застилает их взор, обращенный в

прошлое, увы, не позволяет им увидеть тех тягот, лишений, да и просто

гнусностей, коих вполне хватало в патриархальной жизни. «Критика науки»

игнорирует это.

При всей противоположности позиции сциентизма и антисциентизма

заключают в себе и нечто общее. Сциентизму свойственно слепое преклонение

перед наукой; враждебность антисциентизма по отношению к науке также

замешена на слепом, безотчетном страхе перед ней. Чего не хватает обеим

этим позициям и что так необходимо сегодня не только ученому, но и каждому

человеку, со всех сторон окруженному порождениями научно-технического

прогресса,— это, прежде всего рационального отношения к науке и научному

мышлению.

Научно-технический прогресс, как таковой, подобно любому историческому

развитию, необратим, и всякие заклинания по этому поводу не в состоянии его

остановить. Единственное, что они могут породить, — это накопление и

закрепление отсталости, слабо развитости в обществе, где такие заклинания

приобретают вес. Но это никоим образом не значит, что людям остается лишь

безропотно подчиняться развитию науки и техники, по возможности

приспосабливаясь к его негативным последствиям. Конкретные направления

научно-технического прогресса, научно-технические проекты и решения,

затрагивающие интересы и ныне живущих, и будущих поколений, — вот что

требует широкого, гласного, демократического и вместе с тем компетентного

обсуждения, вот что люди могут принимать либо отвергать своим

волеизъявлением.

Этим и определяется сегодня социальная ответственность ученого. Опыт

истории убедил нас, что знание — это сила, что наука открывает человеку

источники невиданного могущества и власти над природой. Мы знаем, что

последствия научно-технического прогресса бывают очень серьезными и далеко

не всегда благоприятными для людей. Поэтому, действуя с сознанием своей

социальной ответственности, ученый должен стремиться к тому, чтобы

предвидеть возможные нежелательные эффекты, которые потенциально заложены в

результатах его исследований. Ведь он благодаря своим профессиональным

знаниям подготовлен к такому предвидению лучше и в состоянии сделать это

раньше, чем кто-либо другой. Наряду с этим социально ответственная позиция

ученого предполагает, чтобы он максимально широко и в доступных формах

оповещал общественность о возможных нежелательных эффектах, о том, как их

можно избежать, ликвидировать или минимизировать. Только те научно-

технические решения, которые приняты на основе достаточно полной

информации, можно считать в наше время социально и морально оправданными.

Вес это показывает, сколь велика роль ученых в современном мире. Ибо как

раз они обладают теми знаниями и квалификацией, которые необходимы ныне не

только для ускорения научно-технического прогресса, но и для того, чтобы

направлять этот прогресс на благо человека и общества.

Вопрос №33 Метод и методология. Классификация методов научного познания

Теоретическую основу всех форм методологического исследования научного

познания в целом составляет материалистическая диалектика, выступающая как

логика, теория познания и общая методология научного исследования. Это —

философско-гносеологический уровень анализа науки. Его специфика

заключается в том, что научное познание рассматривается здесь в качестве

элемента более широкой системы — познавательной деятельности в ее отношении

к объективному миру, в ее включенности в практически-преобразовательную

деятельность человека. Теория познания — не просто общая наука о познании,

это философское учение о природе познания.

Гносеология выступает как теоретическое основание различных специально-

научных форм методологического анализа, тех его уровней, где исследование

научного познания осуществляется уже нефилософскими средствами. Она

показывает, что, только понимая познание как формирование и развитие

идеального плана человеческой практически-преобразующей деятельности, можно

анализировать коренные свойства познавательного процесса, сущность знания

вообще и его различных форм, в том числе и научного знания. Вместе с тем в

настоящее время не только само научное познание, но и его философско-

гносеологическую проблематику невозможно анализировать, не привлекая

материал из более специальных разделов методологии науки. Скажем,

философский анализ проблемы истины в науке предполагает рассмотрение

средств и методов эмпирического обоснования научного знания, специфических

особенностей и форм активности субъекта научного познания, роли и статуса

теоретических идеализированных конструкций и пр.

Любая форма исследования научного знания (даже если она ориентирована

непосредственно на внутренние проблемы специальной науки) потенциально

содержит в себе зародыши философской проблематики. Она неявно опирается на

предпосылки, которые при их осознании и превращении в предмет анализа, в

конечном счете, предполагают определенные философские позиции.

Законы и категории материалистической диалектики как учения о наиболее

общих, принципиальных чертах развития всех форм бытия также выступают в

качестве итога, суммы, вывода истории познания мира. Эти законы и

категории, будучи отражением объективных свойств развития, мира во всем его

многообразии, вместе с тем ориентируют и направляют научное познание. Тем

самым материалистическая диалектика выступает как философская методология

науки. Современная наука изучает объекты, которые по преимуществу являются

сложными системами, причем среди них основное место начинают занимать

системы, способные к саморазвитию. Поэтому материалистическая диалектика

как наиболее полное и всестороннее учение о развитии представляет собой и

наиболее адекватную философско-методологическую базу для научных дисциплин,

изучающих объекты такого рода.

Одна из основных задач методологического анализа заключается в

выявлении и изучении методов познавательной деятельности, осуществляемой в

науке, в определении возможностей и пределов применимости каждого из них. В

своей познавательной деятельности, в том числе и в научной, люди осознанно

или неосознанно используют самые разнообразные методы. Ясно, что осознанное

применение методов, основанное на понимании их возможностей и границ,

делает, при прочих равных условиях, деятельность человека более

рациональной и более эффективной.

Методологический анализ процесса научного познания позволяет выделить

два типа приемов и методов исследования. Во-первых, приемы и методы,

присущие человеческому познанию в целом, на базе которых строится как

научное, так и обыденное знание. К ним можно отнести анализ и синтез,

индукцию и дедукцию, абстрагирование и обобщение и т. д. Назовем их условно

обще логическими методами. Во-вторых, существуют особые приемы, характерные

только для научного познания,— научные методы исследования. Последние, в

свою очередь, можно подразделить на две основные группы: методы построения

эмпирического знания и методы построения теоретического знания.

Обще логические методы познания

Для того «чтобы действительно знать предмет, надо охватить, изучить все

его стороны, все связи и «опосредствования». Поэтому последующее изучение

предмета связано с конкретизацией общего представления о нем. Познание

постепенно, шаг за шагом, раскрывает внутренние существенные признаки

предмета, связи его элементов и их взаимодействие друг с другом. Для того

чтобы осуществить эти шаги, необходимо целостный предмет расчленить

(мысленно или практически) на составляющие части, а затем изучить их,

выделяя свойства и признаки, прослеживая связи и отношения, а также выявляя

их роль в системе целого. После того как эта познавательная задача решена,

части вновь можно объединить в единый предмет и составить себе конкретно-

общее представление, то есть такое представление, которое опирается на

глубокое знание внутренней природы предмета. Эта цель достигается с помощью

таких операций, как анализ и синтез.

. Анализ — это расчленение целостного предмета на составляющие части

(стороны, признаки, свойства или отношения) с целью их всестороннего

изучения.

. Синтез — это соединение ранее выделенных частей (сторон, признаков,

свойств или отношений) предмета в единое целое.

Объективной предпосылкой этих познавательных операций является

структурность материальных объектов, способность их элементов к

перегруппировке, объединению и разъединению.

Анализ и синтез являются наиболее элементарными и простыми приемами

познания, которые лежат в самом фундаменте человеческого мышления. Вместе с

тем они являются и наиболее универсальными приемами, характерными для всех

его уровней и форм.

Еще один общелогический прием познания — абстрагирование.

Абстрагирование — это особый прием мышления, который заключается в

отвлечении от ряда свойств и отношений изучаемого явления с одновременным

выделением интересующих нас свойств и отношений. Результатом абстрагирующей

деятельности мышления является образование различного рода абстракций,

которыми являются как отдельно взятые понятия и категории, так и их

системы.

. Индукцией называется такой метод исследования и способ рассуждения, в

котором общий вывод строится на основе частных посылок.

. Дедукция — это способ рассуждения, посредством которого из общих

посылок с необходимостью следует заключение частного характера.

Основой индукции являются опыт, эксперимент и наблюдение, в ходе

которых собираются отдельные факты. Затем, изучая эти факты, анализируя их,

мы устанавливаем общие и повторяющиеся черты ряда явлений, входящих в

определенный класс. На этой основе строится индуктивное умозаключение, в

качестве посылок которого выступают суждения о единичных объектах и

явлениях с указанием их повторяющегося признака, и суждение о классе,

включающем данные объекты и явления. В качестве вывода получают суждение, в

котором признак приписывается всему классу. Так, например, изучая свойства

воды, спиртов, жидких масел, устанавливают, что все они обладают свойством

упругости. Зная, что вода, спирты, жидкие масла принадлежат к классу

жидкостей, делают вывод, что жидкости упруги.

Дедукция отличается от индукции прямо противоположным ходом движения

мысли. В дедукции, как это видно из определения, опираясь на общее знание,

делают вывод частного характера. Одной из посылок дедукции обязательно

является общее суждение. Если оно получено в результате индуктивного

рассуждения, тогда дедукция дополняет индукцию, расширяя объем нашего

знания.

Но особенно большое познавательное значение дедукции проявляется в том

случае, когда в качестве общей посылки выступает не просто индуктивное

обобщение, а какое-то гипотетическое предположение, например новая научная

идея. В этом случае дедукция является отправной точкой зарождения новой

теоретической системы. Созданное таким путем теоретическое знание

предопределяет дальнейший ход эмпирических исследований и направляет

построение новых индуктивных обобщений.

Аналогия — это такой прием познания, при котором на основе сходства

объектов в одних признаках заключают об их сходстве и в других признаках.

Так, при изучении природы света были установлены такие явления, как

дифракция и интерференция. Эти же свойства ранее были обнаружены у звука и

вытекали из его волновой природы. На основе этого сходства X. Гюйгенс

заключил, что и свет имеет волновую природу. Подобным же образом Луи де

Бройль, предположив определенное сходство между частицами вещества и полем,

пришел к заключению о волновой природе частиц вещества.

Умозаключения по аналогии, понимаемые предельно широко, как перенос

информации об одних объектах на другие, составляют гносеологическую основу

моделирования.

Моделирование — это изучение объекта (оригинала) путем создания и

исследования его копии (модели), замещающей оригинал с определенных сторон,

интересующих познание.

Модель всегда соответствует объекту — оригиналу — в тех свойствах,

которые подлежат изучению, но в то же время отличается от него по ряду

других признаков, что делает модель удобной для исследования интересующего

нас объекта.

Использование моделирования диктуется необходимостью раскрыть такие

стороны объектов, которые либо невозможно постигнуть путем

непосредственного изучения, либо невыгодно изучать их таким образом из

чисто экономических соображений. Человек, например, не может

непосредственно наблюдать процесс естественного образования алмазов,

зарождения и развития жизни па Земле, целый ряд явлений микро- и мегамира.

Поэтому приходится прибегать к искусственному воспроизведению подобных

явлений в форме, удобной для наблюдения и изучения. В ряде же случаев

бывает гораздо выгоднее и экономичнее вместо непосредственного

экспериментирования с объектом построить и изучить его модель.

Модели, применяемые в обыденном и научном познании, можно разделить на

два больших класса: материальные и идеальные. Первые являются природными

объектами, подчиняющимися в своем функционировании естественным законам.

Вторые представляют собой идеальные образования, зафиксированные в

соответствующей знаковой форме и функционирующие по законам логики,

отражающей мир.

На современном этапе научно-технического прогресса большое

распространение в науке и в различных областях практики получило

компьютерное моделирование. Компьютер, работающий но специальной программе,

способен моделировать самые различные реальные процессы (например,

колебания рыночных цен, рост народонаселения, взлет и выход на орбиту

искусственного спутника Земли, химическую реакцию и т. д.). Исследование

каждого такого процесса осуществляется посредством соответствующей

компьютерной модели.

Научные методы эмпирического исследования

Среди методов научного исследования, как уже отмечалось, различаются

методы, свойственные эмпирическому и теоретическому уровням исследования.

Общелогические методы применяются на обоих уровнях, но они преломляются

через систему специфических для каждого уровня приемов и методов.

Один из важнейших методов эмпирического познания — наблюдение. Под

наблюдением понимается целенаправленное восприятие явлений объективной

действительности, в ходе которого мы получаем знание о внешних сторонах,

свойствах и отношениях изучаемых объектов.

Процесс научного наблюдения является не пассивным созерцанием мира, а

особого вида деятельностью, которая включает в качестве элементов самого

наблюдателя, объект наблюдения и средства наблюдения. К последним относятся

приборы и материальный носитель, с помощью которого передается информация

от объекта к наблюдателю (например, свет).

Важнейшей особенностью наблюдения является его целенаправленный

характер. Эта целенаправленность обусловлена наличием предварительных идей,

гипотез, которые ставят задачи наблюдению. Научное наблюдение в отличие от

обычного созерцания всегда оплодотворено той или иной научной идеей,

опосредуется уже имеющимся знанием, которое показывает, что наблюдать и как

наблюдать.

Наблюдение как метод эмпирического исследования всегда связано с

описанием, которое закрепляет и передает результаты наблюдения с помощью

определенных знаковых средств. Эмпирическое описание — это фиксация

средствами естественного или искусственного языка сведений об объектах,

данных в наблюдении.

С помощью описания чувственная информация переводится на язык понятий,

знаков, схем, рисунков, графиков и цифр, принимая тем самым форму, удобную

для дальнейшей рациональной обработки (систематизации, классификации и

обобщения).

Описание подразделяется на два основных вида — качественное и

количественное.

Количественное описание осуществляется с применением языка математики и

предполагает проведение различных измерительных процедур. В узком смысле

слова его можно рассматривать как фиксацию данных измерения. В широком

смысле оно включает также нахождение эмпирических зависимостей между

результатами измерений. Лишь с введением метода измерения естествознание

превращается в точную науку. В основе операции измерения лежит сравнение

объектов но каким-либо сходным свойствам или сторонам. Чтобы осуществить

такое сравнение, необходимо иметь определенные единицы измерения, наличие

которых дает возможность выразить изучаемые свойства со стороны их

количественных характеристик. В свою очередь, это позволяет широко

использовать в науке математические средства и создает предпосылки для

математического выражения эмпирических зависимостей. Сравнение используется

не только в связи с измерением. В ряде подразделений науки (например, в

биологии, языкознании) широко используются сравнительные методы.

Наблюдение и сравнение могут проводиться как относительно

самостоятельно, так и в тесной связи с экспериментом. В отличие от обычного

наблюдения в эксперименте исследователь активно вмешивается в протекание

изучаемого процесса с целью получить о нем определенные знания. Исследуемое

явление наблюдается здесь в специально создаваемых и контролируемых

условиях, что позволяет восстанавливать каждый раз ход явления при

повторении условий.

Познавательная роль эксперимента велика не только в том отношении, что

он дает ответы на ранее поставленные вопросы, но и в том, что в ходе его

возникают новые проблемы, решение которых требует проведения новых опытов и

создания новых экспериментальных установок.

Научные методы теоретического исследования

В связи с математизацией науки в ней все шире используется особый прием

теоретического мышления — формализация.

Этот прием заключается в построении абстрактно-математических моделей,

раскрывающих сущность изучаемых процессов действительности. При

формализации рассуждения об объектах переносятся в плоскость оперирования

со знаками (формулами). Отношения знаков заменяют собой высказывания о

свойствах и отношениях предметов. Таким путем создается обобщенная знаковая

модель некоторой предметной области, позволяющая обнаружить структуру

различных явлений и процессов при отвлечении от качественных характеристик

последних. Вывод одних формул из других по строгим правилам логики и

математики представляет формальное исследование основных характеристик

структуры различных, порой весьма далеких по своей природе явлений.

Особенно широко формализация применяется в математике, логике и

современной лингвистике.

Специфическим методом построения развитой теории является

аксиоматический метод. Впервые он был применен в математике при построении

геометрии Евклида, а затем, в ходе исторического развития знаний, стал

применяться и в эмпирических науках. Однако здесь аксиоматический метод

выступает в особой форме гипотетико-дедуктивного метода построения теории.

Рассмотрим, в чем состоит сущность каждого из названных методов.

При аксиоматическом построении теоретического знания сначала задается

набор исходных положений, не требующих доказательства (по крайней мере, в

рамках данной системы знания). Эти положения называются аксиомами, или

постулатами. Затем из них по определенным правилам строится система

выводных предложений. Совокупность исходных аксиом и выведенных на их

основе предложений образует аксиоматически построенную теорию.

Аксиомы — это утверждения, доказательства, истинности которых не

требуется. Логический вывод позволяет переносить истинность аксиом на

выводимые из них следствия. Следование определенным, четко зафиксированным

правилам вывода позволяет упорядочить процесс рассуждения при развертывании

аксиоматической системы, сделать это рассуждение более строгим и

корректным.

В отличие от математики и логики в эмпирических науках теория должна

быть не только непротиворечивой, но и обоснованной опытным путем. Отсюда

возникают особенности построения теоретических знаний в эмпирических

науках. Специфическим приемом такого построения и является гипотетико-

дедуктивный метод, сущность которого заключается в создании системы

дедуктивно связанных между собой гипотез, из которых в конечном счете

выводятся утверждения об эмпирических фактах.

Этот метод в точном естествознании начал использоваться еще в XVII

веке, но объектом методологического анализа он стал сравнительно недавно,

когда начала выясняться специфика теоретического знания по сравнению с

эмпирическим исследованием.

Развитое теоретическое знание строится не «снизу» за счет индуктивных

обобщений научных фактов, а развертывается как бы «сверху» по отношению к

эмпирическим данным. Метод построения такого знания состоит в том, что

сначала создается гипотетическая конструкция, которая дедуктивно

развертывается, образуя целую систему гипотез, а затем эта система

подвергается опытной проверке, в ходе которой она уточняется и

конкретизируется. В этом и заключается сущность гипотетико-дедуктивного

развертывания теории.

Дедуктивная система гипотез имеет иерархическое строение. Прежде всего,

в ней имеются гипотеза (или гипотезы) верхнего яруса и гипотезы нижних

ярусов, которые являются следствиями первых гипотез.

В борьбе конкурирующих исследовательских программ побеждает та, которая

наилучшим образом вбирает в себя опытные данные и дает предсказания,

являющиеся неожиданными с точки зрения других программ.

Задача теоретического познания состоит в том, чтобы дать целостный

образ исследуемого явления. Любое явление действительности можно

представить как конкретное переплетение самых различных связей.

Теоретическое исследование выделяет эти связи и отражает их с помощью

определенных научных абстракций. Но простой набор таких абстракций не дает

еще представления о природе явления, о процессах его функционирования и

развития.

Такой прием исследования называется методом восхождения от абстрактного

к конкретному. Применяя его, исследователь вначале находит главную связь

(отношение) изучаемого объекта, а затем, шаг за шагом прослеживая, как она

видоизменяется в различных условиях, открывает новые связи, устанавливает

их взаимодействия и таким путем отображает во всей полноте сущность

изучаемого объекта.

Исторический и логический методы исследования

Особые приемы исследования применяются при построении теоретических

знаний о сложных исторически развивающихся объектах. Такие объекты чаще

всего не могут быть воспроизведены в опыте. Например, невозможно в опыте

воспроизвести историю становления Вселенной, происхождения жизни,

возникновения человека.

Но тогда возникает вопрос, возможна ли вообще теория таких уникальных

объектов?

Ответ на этот вопрос и приводит нас к выявлению специфических приемов

построения теоретических знаний об исторически развивающихся объектах,

диалектики соотношения исторических и логических методов исследования.

В основе исторического метода лежит изучение реальной истории в ее

конкретном многообразии, выявление исторических фактов и на этой основе

такое мыслительное воссоздание исторического процесса, при котором

раскрывается логика, закономерность его развития.

Логический же метод выявляет эту закономерность иным способом: он не

требует непосредственного рассмотрения хода реальной истории, а раскрывает

ее объективную логику путем изучения исторического процесса на высших

стадиях его развития. Объективной основой такого способа исследования

является следующая особенность сложных развивающихся объектов: на высших

стадиях развития они сжато воспроизводят в своей структуре и

функционировании основные черты своей исторической эволюции. Эта

особенность ярко прослеживается, например, в биологической эволюции, где

высокоразвитые организмы на стадии эмбрионального развития повторяют

основные черты всего хода эволюции, приведшего к появлению этих организмов

(онтогенез «повторяет» филогенез). Исторический метод дал впечатляющие

результаты в эволюционном учении Ч. Дарвина.

И логический, и исторический методы выступают как приемы построения

теоретических знаний. Ошибочно отождествлять исторический метод с

эмпирическим описанием, а статус теоретического приписывать только

логическому методу. При любом способе анализа исторически развивающегося

объекта предполагается эмпирическая база: факты реальной истории и факты,

фиксирующие особенности структуры и функционирования изучаемого процесса на

высших стадиях развития. На этой основе выдвигаются гипотезы, которые

проверяются фактами и превращаются в теоретическое знание о закономерностях

исторического процесса.

Вопрос №34 Философия техники

Хотя техника является настолько же древним явлением, как и само

человечество, а поэтому так или иначе она попадала в поле зрения философов,

как самостоятельная философская дисциплина, философия техники возникла лишь

в ХХ столетии.

C конца сороковых годов ХХ века началось обсуждение философских

вопросов техники. До немецкого философа М. Хайдеггера техника оценивалась

только положительно, как последнее, эффективное орудие, способствующее

«триумфальному шествию Разума и Добра». Хайдеггер сделал сенсационное

заявление: он первым увидел в технике величайшую опасность для человека,

поскольку человек «выдан» технике, «затребован» ею.

Ярко и наглядно ужас человека перед технической мощью показал Аурелио

Печчеи, создатель всемирно известной организации - Римского клуба -

объединившего ученых, исследующих так называемые глобальные проблемы

современности, т.е. те процессы, которые угрожают будущему человеческой

цивилизации. В книге «Человеческие качества» А. Печчеи отмечал: «Истоки

этой почти зловещей благоприобретенной мощи человека лежат в комплексном

воздействии всех... изменений, а их своеобразным символом стала современная

техника. Еще несколько десятилетий назад мир человека можно было - в весьма

упрощенном виде, разумеется, - представить тремя взаимосвязанными, но

достаточно устойчивыми элементами. Этими элементами были Природа, сам

Человек и Общество. Теперь в человеческую систему властно вошел четвертый и

потенциально неуправляемый элемент - основанная на науке Техника ... Так

что человек уже не в состоянии не только контролировать эти процессы, но

даже просто осознавать и оценивать последствия всего происходящего.»

(Печчеи А. Человеческие качества. М.,1985. С.68.).

Современная социальная философия изучает следующие вопросы, связанные с

техникой:

1. Что такое техника как феномен?

2. Каковы формы и пределы ее воздействия на человеческое бытие?

3. В чем общественная обусловленность техники?

4. Техника - это благо или зло для человека и всей цивилизации?

Для того, чтобы разобраться в том, что такое философия техники и что

такое техника как уникальное, единственное в своем роде явление, которое

изучает философия, осуществим краткий экскурс в историю.

Независимо от того, с какого момента отсчитывать начало науки, о

технике можно сказать определенно, что она возникла вместе с возникновением

Homo sapiens и долгое время развивалась независимо от всякой науки. Это,

конечно, не означает, что ранее в технике не применялись научные знания. Но

во-первых, сама наука не имела долгое время особой дисциплинарной

организации, и, во-вторых, она не была специально ориентирована на

сознательное использование создаваемых ею знаний в технической сфере.

Рецептурно-техническое знание достаточно долго противопоставлялось научному

знанию, об особом научно-техническом знании вообще вопрос не ставился.

«Научное» и «техническое» принадлежали фактически к различным культурным

ареалам. В более ранний период развития человеческой цивилизации и научное,

и техническое знание были органично вплетены в религиозно-мифологическое

мировосприятие и еще не отделялись от практической деятельности.

Первым, кто внес в заглавие своей книги словосочетание «Философия

техники», был немецкий философ Эрнст Капп. Его книга «Основные направления

философии техники. К истории возникновения культуры с новой точки зрения»

вышла в свет в 1877 году. Несколько позже другой немецкий философ Фред Бон

одну из глав своей книги «О долге и добре» (1898 г.) также посвятил

«философии техники». В конце ХIХ века российский инженер П.К. Энгельмейер

формулирует задачи философии техники в своей брошюре «Технический итог ХIХ

века» (1898 г.). Однако только в ХХ веке техника, ее развитие, ее место в

обществе и значение для будущего человеческой цивилизации становится

предметом систематического изучения. Не только философы, но и сами

инженеры, начинают уделять осмыслению техники все большее внимание.

Особенно эта тематика обсуждалась на страницах журнала Союза германских

дипломированных инженеров «Техника и культура» в 30-е годы. Можно сказать,

что в этот период в самой инженерной среде вырастает потребность

философского осознания феномена техники. Часто попытки такого рода

осмысления сводились к исключительно оптимистической оценке достижений и

перспектив современного технического развития. Одновременно в гуманитарной

среде росло критическое отношение к ходу технического прогресса в

современном обществе и внимание привлекалось прежде всего к его

отрицательным сторонам.

Таким образом, философия техники, с позиций широкого исторического

контекста, исследует феномен техники в целом и ее место в общественном

развитии.

Что же такое техника? Она представляет собой:

- совокупность технических устройств - от отдельных простейших орудий до

сложнейших технических систем;

- совокупность различных видов технической деятельности по созданию этих

устройств - от научно-технического исследования и проектирования до их

изготовления на производстве и эксплуатации, от разработки отдельных

элементов технических систем до системного исследования и

проектирования;

- совокупность технических знаний - от специализированных рецептурно-

технических до теоретических научно-технических и системотехнических

знаний.

Как же философы оценивают современную технику? Прежде всего, они

констатируют, что на протяжении последнего столетия технику либо

прославляли, либо презирали, либо взирали на нее с ужасом. Почти исчез

«прометеевский восторг» (выражение известного немецкого философа К.

Ясперса) перед техникой, хотя дух изобретательства это не парализовало.

«Детская радость» перед техникой стала уделом «примитивных народов»

(выражения того же Ясперса). Вместе с тем, техника открывает перед

человеком новый мир, новые возможности существования в нем. Сравним,

например, возможности изучения иностранного языка с помощью книг-

самоучителей и с помощью компьютерных лазерных дисков. Или подготовку

рукописи книги с помощью шариковой ручки и компьютерного редактора текстов.

Как говорится, комментарии излишни.

Техника дает человеку поистине огромное расширение реального видения

мира. Не удивительно, что сейчас, как никогда прежде, бурно развивается

астрономия, опирающаяся на достижения современной науки. Благодаря

транспорту человек преодолевает пространственные ограничения.

Техника открыла перед человеком новый мир - мир дизайна. Технический

объект должен быть уже не просто целесообразным, как это требовалось от

него в прошлом. Он должен гармонично войти в интерьер человеческого жилища

и при этом отвечать возросшим требованиям безопасности пользования им.

Современная техника оказала воздействие на все сферы жизни общества:

революционные изменения претерпела сфера материального производства; даже

по сравнению с первой половиной ХХ века, значительно изменилась социальная

структура развитых стран мира; сложное и противоречивое, далеко не всегда

положительное воздействие оказала современная техническая цивилизация на

политические системы большинства стран мира; получили развитие новые виды

искусства и т. д. Техника коснулась всех сфер жизни. Она существенно

изменила самого человека, своего творца и ... заложника.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8