Основы философских знаний

разума в укреплении веры, но и сам приводит доказательства существования

Бога.

Однако в отличие от Ансельма Фома ищет их не в логическом

"жонглировании" универсалиями, а в самом действительном мире, как в

творении Бога. Его идея проста: если Бог сотворил мир, а это так, то в

самом этом мире можно найти доказательства существования Творца (подобно

тому, как глядя на табуретку, мы догадываемся о существовании мастера,

который её изготовил).

Доказательства Фомы Аквинского

Фома приводит пять доказательств. Рассмотрим их по порядку.

Первое из них основывается на понятии "движение". Всякая вещь

движется под воздействием, какой-либо другой вещи, рассуждает философ. Эта

другая — под действием третьей и т.д. Последовательность не может быть

бесконечной; следовательно, должна существовать вещь, которая движет

другие, но сама не нуждается в источнике движения, то есть должен быть

Перводвигатель; это и есть Бог.

Второе доказательство опирается на понятия "причина" и "следствие".

Всякое следствие имеет свою причину; эта причина сама является следствием

другой причины; та, в свою очередь, — следствие третьей причины и т.д.

(модель похожа на цепочку из костяшек домино). Стало быть, должна быть

Первопричина, которая не нуждается в причине. Это и есть Бог.

Третье доказательство исходит из категорий "случайность" и

"необходимость". Все вещи в мире случайны, то есть могут быть, а могут и не

быть. Но если бы абсолютно всё в мире было случайным, то и сам мир был бы

случайным. В таком случае его бы уже не было. Однако мир есть.

Следовательно, в нём должна быть необходимость. Эта абсолютная и

единственная Необходимость и есть Бог.

Четвёртое доказательство использует понятие "совершенство", что

напоминает об аргументации Ансельма. Но ход мысли Аквинского иной. Вещи

отличаются друг от друга степенью совершенства, констатирует он. Змея

совершеннее червя, а человек совершеннее обезьяны. Стало быть, все вещи в

мире можно расположить в воображаемый ряд, где каждая следующая вещь

совершеннее предыдущей. Из них должна быть самая совершенная — это и есть

Бог.

Наконец, пятое доказательство берёт за основу понятие

"целесообразность". Мир устроен гармонично; одна вещь соответствует другим,

а те — ей. На фруктовых деревьях, к примеру, сначала распускаются цветы, и

только потом — листья, чтобы не мешать пчёлам опылять соцветия. Стало

быть, существование каждой вещи подчинено определённой цели, замыслу. И эта

цель — гармония. Следовательно, должен быть Целеполагатель — Бог.

Критика доказательств

Философы — современники Фомы и жившие позже выдвигали контрдоводы.

Так, первые два доказательства были бы неопровержимыми, если бы было точно

известно, что мир конечен, и число вещей, в нём тоже конечно. Однако никто

ещё не доказал конечность мира; напротив, немало доводов в пользу его

бесконечности.

Из третьего доказательства следует существование необходимости в самих

явлениях природы, а вовсе не самого Бога. Это значит, что всякое случайное

событие содержит в себе элемент необходимости, вытекающей из внутренней

природы вещей. Прорастание пшеничных зёрен — необходимость; выпадение града

— необходимость. Но что именно это растение погибает именно от этой градины

— случайность. Иными словами, случайность — это точка пересечения

необходимостей.

Четвёртое доказательство уязвимо в том отношении, что не существует,

чётких и объективных критериев совершенства. Человек совершеннее обезьяны,

когда создаёт орудия труда, изготовляет жилище и одежду. Но обезьяна

совершеннее человека, когда нужно лазать по деревьям и срывать кокосовые

орехи. Иначе говоря, совершенство может быть только в каком-то отношении, а

не вообще.

Что касается пятого доказательства, которое часто признают наиболее

убедительным, то нужно заметить, что оно вступает в явное противоречие с

третьим, чего не заметил Фома. Действительно, в третьем утверждается, что

все вещи в мире случайны; однако случайные вещи не могут гармонировать,

соответствовать друг другу, что очевидно.

Споры вокруг этих доказательств не затихают и по сей день. Как бы то

ни было, можно сказать, что пока на Земле живут люди, они будут размышлять

по поводу веры, и будут спорить; вопрос остаётся открытым. Каждый — и

верующий, и атеист — имеет право на свою позицию. Одному легче жить,

будучи, атеистом; другому — с верой в Бога, Важно только, чтобы один не

считал другого врагом только на том основании, что тот иначе мыслит, иначе

представляет себе мироздание.

Философия Возрождения

К концу средневековья позиции церкви в Европе начинают ослабевать.

Светская власть всё больше теснит власть религиозную. Это происходит в силу

ряда причин. Развиваются и укрепляются ремёсла, возникают мануфактуры с

чертами разделения труда, появляются серьёзные технические изобретения

(печатный станок, доменный металлургический процесс, ветряные и водяные

двигатели), активизируется торговля, растут города. Начиная с XII в.

появляются первые университеты, нарастает престиж научного знания.

Феодальные отношения, господствовавшие на континенте в течение столетий,

начинают превращаться в тормоз общественного прогресса.

В духовной сфере намечается возврат к греческим ценностям. Появляются

совершенно новые понятия, каких не было прежде: "личность", "инженер"

(изобретательный), "студент" (жаждущий знаний). Начинается бурный расцвет

искусств, прежде всего в Италии и в Испании.

Всё это сопровождалось нарастающей критикой религиозного

мировоззрения. Изменилось и направление философских исследований, которые

начали выходить из монашеских келий. Бурно развивается натурфилософия

(философия природы); создаются философские системы, авторов которых

интересует уже не просто возрождение того или иного античного учения, а

самостоятельное исследование природы, основанное на познании её собственных

законов. Джордано Бруно, позже казнённый инквизицией за свои еретические

взгляды и требование передать государству церковные земли, разрабатывает,

опираясь на идеи Коперника, теорию множественности миров. Галилео Галилей в

своих натурфилософских сочинениях развивает новую картину мира, исследует

механическую форму движения тел.

Философия Ренессанса уделяет внимание и социально-политическим

учениям. Она приобретает черты антропоцентризма (антропос — человек): в

центре внимания философов — личность, её интересы и развитие, её творческий

потенциал. Философы подвергают критике существующие общественные порядки и

социальную несправедливость. Томас Мор и Томмазо Кампанелла в своих

произведениях "Утопия" и "Город Солнца" рисуют идеальные общественные

устройства, лишённые частной собственности, деспотической силы государства,

разделения на бедных и богатых.

В это же время Макиавелли, ставший в последующем знаменитым как

"теоретик власти", провозглашает в своей работе "Государь" идеал

политического вождя. Насилие, вероломство, жестокость — вот арсенал

последнего. Нравственно всё, что способствует укреплению власти; где

начинается политика, там кончается совесть; цель оправдывает средства — эти

и подобные им принципы сделали эту небольшую по объёму книжку настольной

книгой многих диктаторов.

Глава 5. ФИЛОСОФИЯ НОВОГО ВРЕМЕНИ И ВЕКА ПРОСВЕЩЕНИЯ

Новым временем принято называть XVII в., а следующий век — XVIII —

получил в истории название века Просвещения. Новое время характеризуется

прежде всего научной революцией в естествознании и математике. В

исследованиях природы учёные всё чаще прибегают к экспериментальному

методу. На его базе Галилей открывает законы кинематики, а Ньютон — законы

динамики. Французский философ Рене Декарт создаёт аналитическую геометрию и

формулирует законы преломления света и закон сохранения импульса в

механике.

Лейбниц и Ньютон независимо друг от друга вводят понятие бесконечно

малой величины и на его основе разрабатывают дифференциальное и

интегральное исчисление. И это лишь часть открытий, сделанных в новое

время.

Развитие гносеологии

Научная революция вызвала особый интерес философов к процессу научного

познания. Она обострила внимание как к традиционным вопросам гносеологии

(теории познания), так и породила новые вопросы. Что важнее в познании —

чувства или разум? Каковы роль и возможности эксперимента? Что такое

научный закон? Каким методом должен пользоваться учёный, чтобы добиться

успеха? Всякое ли явление может быть описано на языке математики?

Успехи математики были столь впечатляющими, что все остальные науки, в

том числе и философия, как бы равнялись на математику, "завидуя" строгости

её построений и однозначности выводов. Мало того, многие выдающиеся

философы того времени одновременно были известными математиками. Декарт,

Лейбниц, Спиноза даже пытались излагать свои философские идеи в трактатах,

похожих на учебник геометрии (аксиомы, доказательства теорем, выводы и

т.д.). Однако из этих попыток математизировать философское знание ничего

путного, кроме чисто внешнего сходства, не вышло.

Философия принципиально не математизируется, так как она имеет дело с

понятиями, не допускающими количественных отношений не только в числовом

виде, но даже в виде степени. Смешно говорить, что причина этого явления

"больше", чем причина другого явления; или — этот юноша любит девушку "в

1,8 раза сильнее", нежели его соперник; или — этот человек "порядочный", а

тот — "очень порядочный". Невозможно быть "более" или "менее" порядочным

человеком, подобно Тому, как женщина не может быть "более" или "менее"

беременной.

Философия и математика

Математику и философию роднят не количественны отношения, а то

обстоятельство, что обе они, как тогда говорили, "спекулятивны", то есть

"рождаются из ума", опираясь не на эксперимент, а на логическое мышление. В

действительности же, математика и философия, как и остальные науки,

отображают не выдуманные, а реальные связи и отношения явлений объективного

мира. Но если в других науках это почти очевидно, то в математике и

философии функция отображения завуалирована, в силу чего складывается

обманчивое впечатление их спекулятивного характера.

Врождённые идеи

На этом основании Лейбниц выдвинул теорию "врождённых идей", согласно

которой математическое философско-логическое знание дано человеку от

рождения, но не явно; опыт лишь "пробуждает" это знание, делая его явным

(это весьма напоминает "теорию воспоминания" Платона).

Лейбниц иллюстрирует свои взгляды следующим примером. Допустим,

человек не знает, что такое сахар и никогда его не видел. Если положить

перед ним кусочек сахара и спросить, растворится или нет это вещество, если

бросить его в воду, то он не сможет определенно ответить, сколько бы ни

думал; нужен опыт. Но если, продолжает философ, положить перед человеком,

далёким от математики, чистую бумагу и карандаш, и дать ему достаточно

времени, то он при желании сможет вывести все теоремы геометрии, взяв за

основу всего лишь три понятия: точка, прямая и плоскость, ибо

геометрическое знание дано ему от рождения.

Лейбниц считает логику мышления самодостаточной, не нуждающейся во

внешнем мире, тогда как логика мышления отображает объективную логику этого

мира и логику практических действий человека. Такие всеобщие принципы, как

"часть меньше целого", "всякое событие имеет свою причину" и т.п., не

являются "чистыми спекуляциями" ума, а есть результат, вывод из

многовековых наблюдений человека, однако человека не "созерцающего", а

деятельного.

Сенсуализм и рационализм

На почве различного понимания роли чувств и разума в научном познании

возникла острая полемика между "сенсуалистами" (сенсус — чувство) и

"рационалистами" (рацио — идея, мысль). Наиболее видный представитель

первых — английский философ Джон Локк считал, что ведущая роль в познании

принадлежит ощущениям. Разум — всего лишь "чистая доска", на которой органы

чувств с помощью опыта рисуют свои "иероглифы". Единственная роль разума —

упорядочивать и систематизировать данные, полученные из опыта.

Рационалисты же (Лейбниц, Декарт) ведущую роль отводили разуму,

логике. Опыт же, по их мнению, играет всего лишь роль "спускового

механизма", пробуждающего врождённые идеи.

В Париже был даже поставлен любопытный эксперимент, привлекший

внимание всей образованной Европы. К тому времени врачи научились делать

глазные операции, устраняющие врождённую слепоту. Так вот, рационалисты

полагали, что если перед прозревшим человеком, перенесшим такую операцию,

поставить на стол куб и шар (ранее он мог различать их на ощупь), то он

сможет отличить, где куб и где шар, не дотрагиваясь до них. Ибо идеи

"кубичности" и "сферичности" врожденны сознанию.

Эксперимент закончился отрицательным результатом, что вовсе не

доказывает правильность позиции сенсуалистов. Позже философы поняли, что

противопоставление чувств и разума в познании друг другу так же

некорректно, как, например, спрашивать, кто важнее для общества — мужчины

или женщины.

Принципы Декарта

Декарт уделил особое внимание вопросу о методе научного познания.

Какими принципами должен руководствоваться учёный в своей деятельности,

чтобы быть уверенным в истинности полученных результатов? Он предложил

четыре таких принципа. Они просты и понятны. Заметим также, что их вполне

можно рассматривать и как принципы учебно-познавательной деятельности

студента.

1. Принимай за истину только то, что, представляется твоему уму

так ясно и отчётливо, что не вызывает никаких сомнений. Сам

Декарт, руководствуясь этим принципом, принял за начало своего

философского учения тезис: "Я мыслю, следовательно, существую";

действительно, невозможно мыслить, что "я не мыслю". Однако

слабость этого начала в том, что из него никак нельзя логически

вывести существование остального мира.

2. Дели каждую из проблем на столько частей, на сколько сможешь.

3. Начинай решать эти части проблемы, двигаясь от более простых к

более сложным.

4. Время от времени останавливайся и делай обзор, что сделано и

что ещё не сделано, дабы ничего не упустить.

К этим замечательным и полезным правилам стоило бы добавить пятый

принцип — принцип практической проверки результатов теоретического

исследования. Во времена Декарта понятия "практика" ещё не было в

философии; учёные исходили из "созерцающего" исследования, а не из

деятельного.

Идолы ума по Бэкону

Автор индуктивного метода (индукция — движение мысли от частного

знания к общему) английский философ Фрэнсис Бэкон подверг исследованию те

свойства ума, которые мешают истинному познанию. Эти свойства он назвал

"идолами ума" (предрассудками), от которых призывает освободить своё

мышление, обращаясь прежде всего к учёным. При этом Бэкон подчёркивает, что

чем менее образован чело-зек, тем в большей степени его ум подвержен этим

предрассудкам.

Первый из них — "идол рода". Этот предрассудок коренится в самой

природе человеческого рода. Людям, говорит философ, свойственно

рассматривать явления природы не сами по себе, а с точки зрения их

полезности для себя. Устройство мира рассматривается по аналогии с

интересами человека; как будто всё, что происходит в природе, совершается с

целью способствовать благополучию людей. Такой подход можно назвать

антропоморфным. Поэтому люди часто подменяют вопрос "почему" вопросом "для

чего". Вместо того, чтобы., спросить "почему идёт дождь?", они спрашивают

"для чего идёт дождь?". Будто у дождя есть цель, связанная с желаниями

людей.

Второй предрассудок — "идол пещеры". Он заключается в том, что

человеку свойственно домысливать то, что дают ему органы чувств, и эти

домыслы ошибочно принимать за факты. Человек как бы находится в пещере, из

которой видна только часть окружающего мира; однако, предполагая остальное,

человек молчаливо обманывает себя, принимая свои предположения за видимое и

бесспорное.

Чтобы было яснее о чём идёт речь, рассмотрим конкретный пример. Что

является фактом в фразе: "Человек зашёл в магазин, чтобы купить хлеба"?

Кажется, фактом является вся фраза, тем более, что человек действительно

вышел с хлебом. Но в действительности покупка хлеба может быть всего лишь

маскировкой: он, скажем, увидел сквозь витрину знакомую девушку и зашёл

назначить ей свидание. Но, не желая афишировать свои намерения, сказал нам,

что хочет купить хлеба. Таким образом, в приведенной фразе фактом является

только первая часть — "человек зашёл в магазин". Вторая же часть — "чтобы

купить хлеба" — не более чем интерпретация факта. Короче говоря, если о чём-

то можно поспорить, то это ещё не факт. Когда говорят: "Факты — вещь

упрямая", то прежде всего имеют в виду их бесспорность. Отождествление

факта с его интерпретацией, точнее — признание интерпретации за факт, и

есть проявление идола пещеры.

Третий предрассудок — "идол площади". Заключается в том, что мышление

многих людей как бы заколдовано магией слов. Людям свойственно; говорит

философ, слишком доверять словам. Слова же часто используются не для того,

чтобы выразить мысль, а для того, чтобы скрыть её, или скрыть её

отсутствие. Кроме того, привыкая к словам, люди привыкают и к тем

заблуждениям, которые часто заключаются в словах. Поэтому нередки ситуации,

когда людям кажется, что они спорят о деле, тогда как на самом деле спор

идёт всего лишь о словах.

Четвёртый — "идол театра". Его суть в том, что люди нередко слепо

верят в авторитеты. Им иногда важнее не "что сказано", а "кто сказал". Как

зрители в театре, увлекшись, верят актёру, так многие люди слишком доверяют

известным учёным и политикам, забывая при этом что даже выдающиеся личности

могут ошибаться или преследовать свои корыстные интересы. При этом, чем

крупнее авторитет человека, тем губительнее его ошибки и промахи для

общества. Авторитеты заслуживают уважения, но, предупреждает Бэкон, не

нужно им слепо преклоняться, не нужно "стоять перед ними на коленях"; нужно

больше доверят собственному разуму и опыту.

Первые два идола из перечисленных философ относит к "естественным"

предрассудкам ума; вторые же два он считает "приобретёнными", то есть

зависящими от сознания и характера человека. Поэтому Бэкон советует

начинать избавление от идолов ума именно с последних двух, так как это

легче сделать.

Техническая революция

Во второй половине XVII — начале XVIII в. в Европе активно развивается

промышленное производство. В крупных городах, где строились фабрики и

заводы, явно недоставало рабочих рук. Население городов могло бы

пополниться за счёт деревни, однако феодальные отношения и крепостная

зависимость крестьян тормозили этот естественный процесс. В основном по

этой причине между классом феодалов и молодым классом буржуазии возникли

острые противоречия, которые в конце концов разрешились в ходе буржуазных

революций. Первыми на капиталистический путь развития стали Голландия,

Англия и Франция. Лозунг, начертанный на знамени буржуазии — "Свобода,

равенство и братство" — обещал хорошие перспективы.

Но вскоре, в основном в связи с крупными техническими изобретениями

(паровая машина, ткацкий станок и т.п.), начался процесс вытеснения

"лишних" рабочих за ворота фабрик и заводов. Предприниматели стали активно

использовать женский и детский труд. Появилась безработица, а вместе с нею

стали расти нищета, голод; возросло число больных, повысилась детская

смертность.

Радужные картины социальных преобразований, которые рисовало

нетерпеливое воображение всего несколько десятилетий назад, сменились

унынием и растерянностью. Рабочие, вместо того, чтобы приветствовать новый

строй, ломали машины (движение луддитов), а позже начали устраивать стачки

и забастовки. Требовалось как-то объяснить происходящее, вскрыть причины

социального нездоровья. Попытку такого объяснения предпринял английский

священник и экономист Томас Мальтус.

Теория Мальтуса

Он аргументировал противоречия общественного развития не особенностями

материального производства, а "вечными законами природы". Мальтус

сформулировал так называемый "естественный закон роста народонаселения", по

которому средства существования людей (пища, одежда, жильё и т.п.) растут в

арифметической прогрессии, а численность населения растёт в геометрической

прогрессии. Таким образом, рост населения со временем всё больше и больше

опережает прирост материальных благ. Возникает "лишнее" население, и это

приводит к голоду, нищете, безработице, следовательно — к обострению

социальных противоречий. Всё это сопровождается, как считал Мальтус,

убывающим плодородием почвы, которая уже не может прокормить растущее

население.

Где же выход? Мальтус обращает свой взор на такие явления, как эпидемии,

голод, войны, стихийные бедствия, называя их "естественными регуляторами

роста населения". "Не надо мешать природе делать своё дело — уносить лишние

рты", — вот его лозунг. Кроме того, он призывает ввести суровые меры на

государственном уровне по регламентации браков (повысить брачный возраст,

запрещать нищим вступать в брак и т.п.) и снижению рождаемости.

Современные последователи Мальтуса (неомальтузианцы) развивают далее

его идеи. Врачи борются с эпидемиями; учёные, ищут способы повысить

урожайность полей и защитить людей от землетрясений и тайфунов; пацифисты

выступают против больших и малых войн, — и все они не понимают, что своими

"гуманными" действия они "закладывают мину замедленного действия под

человечество". Грозящая перенаселённость Земли однажды приведёт к тому, что

голодный и озлобленный Юг нападёт на богатый и сы- тый Север. Защищаясь,

Север будет вынужден применить ядерное оружие. Это и будет третья мировая

война — последний трагический аккорд в истории населения Земли.

Некоторые неомальтузианцы даже предлагают срочно ввести добровольную

стерилизацию; населения отсталых стран, где многодетность является нормой,

за солидные денежные вознаграждения, на которые должны потратиться

промышленно развитые страны, если они не хотят ядерной катастрофы.

Конечно, Мальтуса можно упрекнуть не только за его антигуманные

рекомендации, но и в научной недобросовестности: он исследовал рост

населения в основном в Северной Америке, где, как известно, прирост

населения происходил не только за счёт естественной рождаемости, но и по

причине активной эмиграции из Европы. И всё же ему надо отдать должное: ещё

два века назад он почувствовал грядущие проблемы, связанные с ростом

населения Земли, и обратил на них внимание учёных.

Пока ещё остроту проблемы удается сдерживать обильной гуманитарной

помощью отсталым народам. Но это не может продолжаться бесконечно. Здесь

уместно вспомнить мудрость Иисуса Христа, который говорил, что голодному

можно помочь двояко: дать ему рыбу и он насытится, но единожды; или —

научить его ловить рыбу, и он сам будет себя насыщать. Развитые страны пока

идут преимущественно первым путем, тогда как нужно давать не "рыбу", а

"удочку" (помощь в развитии систем образования, здравоохранения,

управления, новых технологий и т.п.).

Субъективизм Джорджа Беркли

Промышленная и научная революции в Европе привели помимо всего прочего

и к тому, что атеистическое сознание всё больше стало заявлять о себе.

Молодых буржуа мало трогала религия; их больше интересовали научные и

технические знания, использование которых давало рост прибылей. В

столкновении же двух систем (феодальной и капиталистической) церковь стояла

на стороне первой, так как она, по сути, была самым крупным феодалом на

континенте. Ясно, что церковь не могла оставаться в стороне от борьбы

атеизма и религии, равнодушно наблюдать, как подрываются устои последней.

Времена инквизиции, когда на кострах гибли сотни еретиков, уже миновали;

борьба приняла более цивилизованный, теоретический характер.

Философский поход против атеизма предпринял английский епископ Джордж

Беркли. Понимая, что в основе атеизма лежит понятие "материя", он взялся

доказать, что никакой материи, как субстанции, не существует, что это слово

— пустой звук, ничто. С этой целью он тщательно проанализировал природу

человеческих ощущений. Сразу же заметим, что этот анализ он выполнил

блестяще, обратив внимание на такие детали ощущений, над которыми ранее

никто не задумывался:

Цвет розы в темноте

Поразмышляем над "детским" вопросом: "Какой цвет у красной розы в

абсолютной темноте?". "Конечно, роза остается красной и в темноте, только

мы этого не видим", — скажет слегка озадаченный читатель. Однако не всё так

просто. Если говорить современным языком, то выясняется следующее. Падающий

на розу свет, в котором представлены разными частотами все цвета радуги, в

основном поглощается, за исключением частоты, соответствующей красному

цвету. Эти "красные" лучи, которые на самом деле не имеют "красноты" (это

всего лишь высокочастотное излучение), отразившись от розы, попадают в наш

глаз, где, раздражая нервные клетки сетчатки, как раз и вызывают ощущение

красноты. Стало быть, "цветность" предмета возникает лишь в глазу.

В темноте на розу не падает свет; нет поглощения и отражения; нет

также и ощущения. Следовательно, в темноте роза вообще не имеет цвета. Но

мало того, она не имеет цвета не только в темноте, но и тогда, когда на неё

никто не смотрит! Поглощение и отражение есть, но "красные" лучи уходят в

никуда, не натыкаясь на чью-либо сетчатку, то есть так и не становятся

красными. Собака или попугай, у которых сетчатка устроена иначе, видят розу

не такой, как мы.

Из всего этого Беркли делает безупречный вывод: без глаза нет цвета;

без, вкусовых рецепторов во рту нет вкуса (например, молекулы хлористого

натрия сами по себе не имеют "солёности"); без обонятельных рецепторов нет

запаха (молекулы одеколона сами по себе не "пахнут") и т.п. Стало быть, мир

сам по себе бесцветен, беззвучен, не имеет запахов, то есть не имеет

"вторичных" качеств. Сходным образом Беркли обосновывает субъективность и

"первичных" качеств (протяжённость вещей, их массу, твёрдость).

Комбинации ощущений

Но что такое любая вещь, как не комбинация наших ощущений, —

восклицает Беркли. То, что мы называем яблоком, есть не что иное, как

определённое сочетание цвета, запаха, вкуса, гладкости кожуры и т.д.

Существование же субстанции, из которой, якобы, состоит яблоко — не более

чем предположение, не имеющее под собой никаких серьёзных оснований. И

философ делает принципиальный вывод: существовать значит быть

воспринимаемым. Нет субъекта, нет и объекта. По крайней мере, нет

уверенности в его бытии.

Беркли обращается к коллегам-философам с предложением — попробовать

доказать, что вещи субстанциально существуют, когда их никто не

воспринимает, не ощущает. Выясняется, что чисто логическим путём сделать

это невозможно. Значит, торжествует Беркли, то, что вы — атеисты называете

материей — выдумка, ноль, ничто. Бог рождает в человеке комбинации

ощущений, называемые вещами, и нет никакого субстрата, к которому вы

"цепляете" в силу обыденной привычки те или иные свойства. Вещь

тождественна её свойствам; никто и никогда не ощущал "материю" как таковую,

помимо этих свойств. Таким образом, заключает Беркли, от вашего здания

атеизма, построенного на вымышленном понятии, остаются одни развалины.

Прав ли Беркли?

Однако он рановато торжествует. Во-первых, понятие материи выражает не

то, из чего "состоят" вещи (для этого есть понятие "содержание"), а сами

эти вещи в их совокупности, включая и людей. Цвет, запах, вкус и т.п.

действительно не существуют вне органов чувств, тут Беркли прав. Но он

делает натяжку, утверждая, что источник этих ощущений — в самом субъекте, а

не вне его. Роза, когда на неё никто не смотрит не имеет "красноты", но это

не значит, что на это время она исчезает вообще, и появляется всякий раз,

как только кто-то бросит на неё взгляд.

Во-вторых, если стать на позицию Беркли и рассуждать последовательно;

то получается, что в мире никого и ничего, кроме субъекта, не существует; и

всё богатство связей и отношений вещей разворачивается только в нём. Такая

позиция получила название "солипсизм" (соло — один). Беркли опасается

упрёков в такой крайности, и как бы нехотя признаёт бытие других людей.

Это, в-третьих, заставляет его противоречить самому себе. Если задать

ему любой практический, подчеркнём — практический!, вопрос, например:

"Сомневается ли он в существовании своих прихожан, для которых он готовит

завтрашнюю проповедь в тиши ночного кабинета?", то он попадает в крайне

неприятное положение. Если прихожане — всего лишь возможные комбинации его,

Беркли, ощущений, то выходит, что он готовит проповедь только для самого

себя. Тогда он должен бросить это занятие. Однако он продолжает готовить

проповедь; следовательно, не сомневается в реальном существовании прихожан,

когда не видит и не слышит их. Стало быть, Беркли-практик опровергает

Беркли-теоретика. Практика же — критерий истины.

Следует сказать, что в своё время учение Беркли наделало много шума в

философии; наблюдалась даже некоторая растерянность. Философы не знали, как

возразить, потому что не владели понятием "практика", не осознавали её роли

в познании и в формировании мировоззрения. Подробный и глубокий анализ идей

Беркли сделал в своей книге "Материализм и эмпириокритицизм" В.И. Ленин.

Дальнейшие попытки реанимировать эти идеи в русле позитивизма (позитивизм —

направление, преувеличивающее роль эмпирического знания) не принесли какого-

либо заметного успеха.

Глава 6. НЕМЕЦКАЯ ФИЛОСОФИЯ XVIII-XIX ВЕКОВ

Когда говорят о классической немецкой философии, то прежде всего имеют

в виду учения таких философов, как Кант, Фихте, Шеллинг, Гегель, Фейербах.

Их творчество можно назвать вершиной философской мысли: в их трудах, как

никогда раньше, да и после, за исключением, пожалуй, Аристотеля, были

представлены грандиозные системы философского знания, а самих их авторов

вполне можно назвать последними из энциклопедистов в истории науки. В XX в.

научное знание так стремительно и мощно разрослось, что быть осведомлённым

во всех его областях не под силу даже самым крупным учёным. В силу

ограниченного объёма пособия мы имеем возможность кратко познакомиться с

идеями лишь Канта и Гегеля.

Трансцендентальная философия Канта

Иммануил Кант — родоначальник классической немецкой философии.

Особенно велики его заслуги в области гносеологии. Кант совершает

своеобразный переворот, впервые рассматривая научное познание как

деятельность, протекающую по своим собственным законам. До Канта теоретиков

познания больше интересовал объект познания. Если они обращали свой взор на

познающего субъекта, то их интерес не шёл дальше анализа, предрассудков,

мешающих познанию (Бэкон), или исследования методов познания (Декарт).

Предшественники Канта рассматривали всё субъективное, идущее от

человека, привносимое им, как помеху познанию, как то, что искажает и

затемняет действительное положение вещей. Кант же ставит вопрос иначе.

Какие свойства ума вообще делают возможным познание? Существуют ли границы

познавательных возможностей? Как получается, что наши мысленные конструкции

об устройстве вещей согласуются с этими вещами, пусть и не во всех деталях?

Размышляя над этим, философ выделяет в познающем субъекте два уровня:

эмпирический (опытный) и трансцендентальный (букв. — "выходящий за

пределы"; в данном случае — за пределы опыта). К первому он относит

индивидуальные психологические и физиологические особенности человека; ко

второму — такие надындивидуальные формы мышления, которые изначально

присущи человеку как таковому; которые наполняются конкретным содержанием

благодаря опыту. Эти трансцендентальные формы подобны идеям архитектора,

которые, соединяясь со строительным материалом (данные опыта), рождают

здание (единство эмпирического и сверхэмпирического знания).

Синтетические-априорные суждения

Этот аналог идей в голове архитектора Кант называет —"синтетические

априорные суждения" (синтетические — появляющиеся в результате синтеза,

соединения; априорные — доопытные). Он спрашивает, как они возможны.

Рассмотрим примеры суждений, чтобы было понятнее. Например, суждение: "Этот

лебедь белый", является апостериорным (апостериорное знание — знание из

опыта, в результате опыта). Когда, обобщая, люди говорят: "Все лебеди

белые"; то мы имеем синтетическое апостериорное суждение, которое не

является всеобщим, несмотря на словечко "все", так как содержит вероятное

знание и в любой момент может быть опровергнуто.

Однако когда мы говорим: "Всякое явление имеет причину"; "Если нечто

существует, то оно имеет содержание и форму"; "Всякая вещь имеет

протяжённость и длительность существования" и т.п., то ситуация меняется.

Такие высказывания, согласно Канту, и есть синтетические априорные

суждения. Можно представить себе чёрного лебедя, но невозможно помыслить

явление, чтобы оно не имело причины. Эта всеобщность, эта безусловность —

свойство самого мышления, считает философ. Он полагает, что такие суждения

не могут быть объяснены из опыта, возможности которого всегда ограниченны,

но изначально присущи мышлению как априорные формы возможного знания. К ним

Кант относит созерцание "чистого пространства" и "чистого времени", а также

те понятия, которые принято называть философскими категориями

(необходимость и случайность, содержание и форма, причина и следствие и

т.д.). Априорные синтетические суждения — это не только область философии,

но и предмет математики, так как математические абстракции не черпаются

непосредственно из опыта.

Рассудок и разум

Рассудок, по Канту, — это наша способность оперировать понятиями,

наполняя эти формы данными чувственного опыта. Таким образом, рассудок

сам конструирует предмет исследования в соответствии с априорными формами —

категориями. Следовательно, научное знание объективно по своему источнику;

в то же время, это же научное знание субъективно по форме и априорно по

своей движущей силе. Разум — руководитель рассудка, интуитивный по своей

природе целеполагатель. Рассудок без разума никогда не смог бы выйти за

пределы индивидуального опыта субъекта; именно разум обеспечивает

безусловность и общезначимость научных (математических и философских)

истин.

Антиномии разума

Рассудок, считает Кант, не свободен в своей деятельности. Свобода —

прерогатива разума. Рассудок ограничен данными опыта и целевыми установками

разума. Последний же может позволить себе всё, что угодно. Чтобы

подтвердить это, Кант предпринимает следующий шаг. С равной степенью

логической убедительности он доказывает справедливость противоположных

высказываний: "Мир конечен в пространстве — мир бесконечен в пространстве";

"Мир имеет начало во времени — мир безначален во времени"; "Мир создан

Богом — мир существует сам по себе, не будучи созданным". Эти и подобные им

высказывания получили название "антиномии разума" (антиномии —

противоречия),

Обнаружив антиномии, Кант, который в молодости был воинствующим атеистом,

склоняется к религиозной вере: "Я ограничил знание, чтобы освободить место

для веры". Сам факт обнаружения антиномий, считает философ, показывает, что

возможности науки не безграничны; не следует строить, иллюзии, что ей всё

по силам.

Агностицизм Канта

Вообразим себе на минуту мысленный диалог Канта с самим собой, в

котором бы он попробовал популярно выразить свои взгляды. Допустим, что

философ выбрал вопросно-ответную форму.

Вопрос первый. — Что движет человеческим познанием, — спросил бы Кант;

— что толкает человека к необходимости познавать?

Ответ Канта. — Любопытство и удивление перед гармонией мира.

Вопрос второй. — Могут ли органы чувств обманывать нас?

Ответ Канта.—Да, могут.

Вопрос третий. — Способен ли наш разум ошибаться?

Ответ Канта.—Да, способен.

Вопрос четвёртый. — Что есть у нас, кроме чувств и разума, для

познания истины?

Ответ Канта. — Ничего.

Вывод Канта. — Следовательно, у нас не может быть уверенности,

гарантии, что мы в состоянии познавать сущность вещей.

Эта позиция получила название "агностицизм". ("а" — не; "гносис" —

знание). Вещи, которые только кажутся "вещами для нас", на самом деле

являются "вещами в себе", считает философ.

Роль практики

Рассматривая процесс научного познания как специфический вид

деятельности человека, Кант вплотную подошёл к понятию практики. Однако

последнего шага так и не сделал. Практика — это орудийно-предметная

деятельность, направленная на удовлетворение тех или иных потребностей

человеческого общества. Кант же ограничился лишь разумно-логической

стороной деятельности, не видя связи логики познания с экспериментом и

промышленным производством. Не со всеми его ответами на приведенные выше

вопросы можно согласиться.

Так, анализ первого же ответа показывает, что хотя любопытство учёного

— мощный двигатель познания, но не решающий. Например, и геометрия возникла

именно в Древнем Египте не из "чистого созерцания пространства", как

считает Кант, а из вполне земной практической потребности. В этой стране

разливы Нила весной и осенью, принося на поля отличное удобрение — речной

ил, одновременно смывали и заносили илом границы между земельными участками

(межи). Восстановление этих границ при отсутствии знаний было довольно

сложным делом, что не раз приводило к острым конфликтам между владельцами

земли. Именно это практическое обстоятельство вызвало в конце концов особый

интерес к способам измерения площадей разной конфигурации; само название

"геометрия" указывает на её происхождение ("гео" — земля; "метр" — меряю).

Точно так арифметика появилась не из "чистого созерцания временного

ряда", а из практической потребности в счёте, возникающей при развитии

торговли; десятичная система исчисления прямо указывает на первый

"калькулятор" — две человеческих руки. Термодинамика возникла в результате

сильного желания владельцев первых паровых машин повысить их отдачу (КПД).

Подобные примеры можно множить и множить.

Трудно согласиться и с четвёртым ответом Канта. Кроме чувств и разума

у познающего субъекта (Кант считал субъектом отдельного человека, тогда как

субъектом познания может быть и сообщество учёных) есть ещё такое мощное

средство, как практическая проверка теоретического знания. Таким образом,

практика выступает не только как основная движущая сила познания, но и как

главный критерий истины. Она же, со временем, показывает ограниченность,

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9